Обманутые иллюзии - [157]

– Это Вальдо, – все еще дружелюбный, Нат протянул плюшевую игрушку Люку для обозрения. – А когда у меня будет настоящая собака, я назову ее Майком.

– Хорошее имя. – Люк коснулся кончиками пальцев щеки Ната. Кожа мальчика была теплой и податливой.

Скорее озорничая, чем стесняясь, Нат прижался головой к маминому плечу и уставился на Люка. – Может быть, ты хочешь мороженого?

Роксана не могла больше это выдерживать – ни боли и удивления в глазах Люка, ни ужасающего чувства собственной вины.

– Кухня закрыта, хитрец.

Она властно прижала к себе сына еще крепче. Желание развернуться и убежать показалось ей проявлением трусости, и ей стало стыдно. – Гасим свет, Нат. Тебе нужно скорее лечь, а не то лягушкой станешь.

Он засмеялся и воспроизвел лягушачьи звуки.

– Давай, я возьму его – Лили протянула руки к Нату, прежде чем Роксана успела возразить.

Нат намотал на палец кудряшку Лили и расплылся в обаятельной улыбке.

– А ты почитаешь мне сказку? Я больше всего люблю, когда ты читаешь.

– Посмотрим. Жан! – Лили взметнула бровь, с удивлением отметив про себя, что Леклерк до сих пор полирует блестящую поверхность плиты. – Пошли с нами.

– Сейчас, вот только дочищу, – он вздохнул, Лили же сощурила глаза. Слишком часто осмотрительность становится слишком горькой пилюлей. – Все, иду, иду.

Когда они шли по коридору, никогда не упускающий никаких возможностей Нат начал торговаться.

– А можно мне две сказки? Одну ты прочитаешь, а другую – ты.

Голос Ната растворился. Роксана стояла перед Люком и не могла вымолвить ни слова.

– Я думаю… – она убрала дрожь из голоса и начала говорить заново. – Я, кажется, хочу чего-нибудь покрепче, чем кофе.

Не успела она повернуться, как Люк, быстрым, как у змеи движением схватил ее за руку. Ей показалось, что его пальцы дошли до кости.

– Он мой, – голос его был низким, мрачным, устрашающим. – Боже праведный, Роксана, этот мальчик – мой сын. Мой! – Осознание этого ударило его с такой силой, что он стал трясти ее. Голова ее откинулась назад, и ей не оставалось ничего кроме как смотреть на его бледное как снег лицо. – У нас есть ребенок, и ты от меня это скрывала. Черт тебя возьми, да как ты вообще могла не сказать мне о том, что у меня есть сын?

– Тебя же здесь не было! – закричала она, вырываясь из его жестких объятий. Удар ее руки по его щеке ошеломил их обоих. Она беспомощно опустила руку. – Тебя здесь не было, – повторила она.

– Но теперь-то я здесь, – он оттолкнул ее прежде, чем успел бы сделать что-нибудь непростительное. – Я здесь уже две недели. «Не приходи без предупреждения, Каллахан», – процедил он сквозь зубы ее слова. Глаза его отражали нечто большее, чем гнев. Это были душевные муки. – Оказывается, ты это говорила не ради Макса. Ты устанавливала правила, по которым я не мог видеть нашего сына. Ты даже не собиралась ничего мне о нем рассказывать.

– Собиралась, – она не могла выровнять дыхание. Ни разу в жизни она не испытывала страха перед ним, физического страха. Ни разу, до этого мгновения. Казалось, он способен сейчас на все. Она машинально провела ребром ладони между грудями, как будто пыталась открыть доступ воздуху. – Мне нужно было время.

– Время, – он оторвал ее от пола с той загадочной молниеносной силой, которая пугала и в то же время возбуждала. – Я пять лет потерял, а тебе, видишь ли, время было нужно.

– Ты потерял? Ты потерял? Интересно, Люк, а как бы ты хотел, чтобы я тебя встретила, когда ты вернулся в мою жизнь? Ой, привет, как я рада тебя видеть, да? Да, кстати, а ведь ты уже папаша. Получил, мать твою?

Застыв на мгновение, он пристально посмотрел на нее. Жажда насилия билась в нем, глубокое мрачное желание разрушать, причинять боль, мстить. Он бросил ее на ноги, увидел страх в ее глазах, хотя она ими и не моргнула. Злобно выругавшись, он повернулся и распахнул дверь.

Выйдя наружу, он заглотнул горячий, густой воздух. Голова закружилась от запаха цветов. Этот запах, казалось, прилип к лицу вместе с пыльцой, хотя он изо всех сил вытер лицо руками. Боль была такой острой, такой внезапной, словно рапира, прошедшая через сердце. Он был потрясен, он не мог поверить, кровь застыла в его жилах.

Его сын. Люк прижал пальцы к глазам и издал звук, в котором смешались горечь и ярость. На него только что смотрел его сын, улыбался ему и считал его незнакомцем.

Она вышла за ним. Как ни странно, она была спокойна. Ее не удивило бы, если бы он сейчас развернулся и ударил бы ее со всего размаху. Именно это он и хотел, судя по взгляду. При необходимости она постояла бы за себя, моменты страха прошли.

– Не стану перед тобой извиняться, Люк, за то, что скрывала это от тебя. Я делала то, что считала нужным. Права я или нет, я поступила бы так в любом случае.

Он не повернулся, чтобы взглянуть на нее, он лишь взирал на фонтан, игравший свою спокойную водяную мелодию.

Они вместе создали это чудо, подумал он. Зачали мальчика в любви, в радости, в страсти. Не потому ли он так красив, так идеален, так неповторимо очарователен?

– А ты знала, что беременна, когда я уехал?

– Нет, – она поймала себя на том, что сжимает руки и заставила себя опустить их, – но узнала сразу после. Я плохо себя чувствовала в тот день, помнишь? Утренняя тошнота запоздала тогда.