Обманный лес - [3]

– Ворчун! – радостно закричал Мальчик и бросился навстречу гному. – Султанчик! – восторженно вопил он, широко раскидывая руки.

– Наконец-то вы пришли! – взволнованно выпалил Мальчик. – Наконец-то вы оба вернулись домой, в лес!

Ворчун остановился на опушке. Прищурившись и скривив губы в ухмылке, которую все они отлично помнили, Ворчун устремил взгляд мимо Мальчика на хижину, где он когда-то жил. Потом он обвел взглядом всех остальных, которые улыбались, пели и плясали в честь него джигу. Ворчун взглянул на Султанчика, и пони заржал и тоже посмотрел на Ворчуна.

– Я так рад, что вы вернулись домой, – сказал Мальчик уже спокойнее, но все так же радостно.

– Ну, – отозвался Ворчун, и голос у него оказался чуть пониже, чем Мальчик его помнил. И куда холоднее. – Не то чтобы у нас был выбор…

Отрывок из книги Ти-Джея Рэнделла

«Полет в Обманный лес».

Последней, неоконченной повестииз цикла «Обманный лес».

ГЛАВА 1

О мгновении, в которое жизнь Томаса Рэнделла начала изменяться, не возвестили фанфары. Ни тебе драматических потрясений, ни внезапных озарений, ни крутого поворота судьбы.

Это просто случилось, совершенно буднично, как будто щелкнули выключателем, только это событие не ознаменовал даже вспыхнувший вдруг свет. И сам Томас даже не заметил, что что-то изменилось.

И тем не менее изменилось все.

Официантка звонко выставила запотевшую бутылку пива на столик, за которым Томас Рэнделл сидел в «Лайв Бэйт», где у него был назначен поздний обед с его агентом. Судя по значку с именем, девушку звали Беверли. У нее была шоколадная кожа и металлический штырь в языке, который блеснул, когда она поблагодарила его за чаевые. Было в этом что-то сексуальное.

Хотя, конечно, в «Лайв Бэйт» все официантки – и официанты, если уж на то пошло, – были сногсшибательно хороши. Существует миф, будто в Нью-Йорке, как и в Лос-Анджелесе, каждая официантка либо актриса, либо модель. Как-то раз одна особенно потасканная девица из Анджелеса даже с гордостью отрекомендовалась Томасу как «АМКУ».

– Что такое АМКУ? – наивно поинтересовался он.

Она одарила его в высшей степени снисходительной улыбкой и прощебетала тоном какой-нибудь героини из сериала «Бестолковые»:

– Актриса, модель… кто угодно!

Затем она рассмеялась, вернее, жеманно захихикала, отчего волосы ее рассыпались по спине, а груди заколыхались – ровно настолько, чтобы подчеркнуть их неправдоподобную округлость. Неправдоподобную… впрочем, это ведь был Лос-Анджелес.

Вот почему после того, как на студии Диснея был снят первый мультфильм, названный просто «Приключения в Обманном лесу», Томас перевез свое семейство обратно в Вестчестер, штат Нью-Йорк. Дело сделано.

С другой стороны, у него больше нет настоящей семьи.

Томас стер несколько капелек влаги с горлышка бутылки. Он любил этот сорт эля главным образом потому, что любил Новый Орлеан, где его производили. Какая-то часть Рэнделла хотела бы жить в Новом Орлеане, если бы не проклятая жарища и не экзотичная чужеродность. Манхэттен – вот его город. Опасный, да, но с тех пор, как он поселился в Вестчестере, опасности Манхэттена таили в себе скорее экзотику, чем риск. Кроме того, Томас предпочитал северо-запад еще и потому, что, попросту говоря, нуждался во временах года, в ощущении бега времени.

– Принести вам еще? – спросила Беверли.

– Гм? – отозвался Томас, потом опустил глаза и увидел, что бутылка почти опустела.

– Это все жара, – заметил он и помахал рукой над горлышком. – Наверное, оно испарилось.

Они ухмыльнулись друг другу, и Томас согласился, что, пожалуй, закажет еще бутылочку. Ему было тридцать два года, меньше чем шесть месяцев назад он развелся с Эмили, и у него был единственный сын, Натан, которому исполнялось пять. Официантка Беверли едва достигла того возраста, когда можно пить – если вообще достигла, – была убийственно сексуальна и строила ему глазки. О серьезном флирте тут и речи не шло, Томас же не был идиотом. Однако между ними перетекали возбуждающие флюиды, и он просто наслаждался этим.

На смену первой бутылке пива прибыла вторая. Беверли поставила ее в точности на то же место, что и первую, как будто небольшой влажный кружок на столе представлял собой яблочко. Томас передвинул бутылку. Может, он так ведет свой счет, отмечает гибель первого павшего. Он проводил Беверли глазами, на миг залюбовался ее атлетическим сложением, черными шортами и кроссовками, белыми носочками и футболкой, даже не слишком свежим зеленым фартучком. Она выглядела необычайно безыскусно для жительницы Нью-Йорка, в особенности желающей стать моделью или актрисой.

Он наблюдал за ней. Писатели в этом смысле как ловцы, подумалось ему философски, и уже в который раз. Он следил за ней слишком пристально, слишком внимательно. И потому заставил себя отвести глаза.

Его взгляд скользнул по небольшому обеденному залу, рассчитанному приблизительно на дюжину шатких столиков, за которыми сидели работники. Томас всегда называл их так про себя. Разумеется, они не были ни его работниками, ни работниками ресторана, но были же чьими-то. В час дня по будням Манхэттен – один гигантский бизнес-ланч. Поди найди себе приличное и недорогое местечко, чтобы поесть.