Обманка - [29]

Она неправильно истолковала его реакцию.

– Это – четверть английского нобля. Он стоит не меньше половины дуката, – сказала она. – Это – весомая монета.

– Надеюсь, ты не сомневаешься в золотых монетах? – спросил кто-то из толпы.

– Нисколько. Я просто удивлен своему везению, – ответил Лука.

– Да уж, в этой игре выиграть трудно, – проворчал Фрейзе. – Но игра хитрая – да и смотреть на тебя, Джасинта, очень приятно.

– Ты опять пришел повидать отца Пьетро? – спросила девушка. – Он ведь приходит только после полудня.

– Нет. Мой господин, вот этот – торговец. Он собирается продать товар, который вот-вот должен прибыть, – убедительно соврал Фрейзе. – Шелка. Хотела бы шелковое платье, Джасинта? Или ленту в твои блестящие каштановые волосы?

Она улыбнулась:

– Да, конечно. Поставишь их в моей игре? Купишь мне платье, если проиграешь три раза подряд?

Фрейзе ухмыльнулся.

– Ну уж нет! Не сомневаюсь, что ты получишь целый шкаф платьев. Целый корабль платьев!

Она рассмеялась:

– Это же просто везенье!

– Это – очень тонкое уменье, – возразил Лука и, понизив голос, добавил: – Но я поделюсь с тобой одним секретом.

Она подалась вперед, готовая слушать.

– Я не увидел, что шарик под правым стаканчиком: твои руки двигаются слишком быстро, чтобы я смог что-то разглядеть. Думаю, почти никто не успел бы ничего разглядеть. Но я догадался, что он будет под правым.

Прищурившись, она всмотрелась в его лицо.

– Счастливая догадка?

– Нет. Догадка, основанная на том, что я смог увидеть.

– И что же ты увидел?

– Ты – правша, – объяснил он ей. – А самое сильное движение – от себя, а не к себе. Когда ты передвигаешь стаканчики, то больше силы вкладываешь в стаканчик с шариком и склонна передвигать его направо. Три раза из семи у меня на глазах ты отправила стаканчик с шариком направо. А в конце дня, когда ты устаешь сильнее, ты, наверное, еще чаще выбираешь правую сторону.

Она села на пятки.

– Ты считал, где останавливается стаканчик? И запоминал?

Лука нахмурился:

– Я не собирался считать, – объяснил он, – но не мог не заметить. Я запоминаю картинки и числа.

Она улыбнулась:

– В карты играешь?

Лука рассмеялся:

– Ты думаешь, что я мог бы считать карты?

– Наверняка смог бы, – ответила она. – Если бы ты смог подсчитывать карты и запоминать их, то выигрывал бы в Карноффель. Ты мог бы играть здесь, на площади. Тут можно выиграть целое состояние: у всех есть деньги в карманах – и все считают, что им может повезти.

Лука покосился на брата Пьетро, который дожидался их с выражением утомленного терпения.

– Я не играю на деньги: брат был бы недоволен. Но я и правда смог бы запоминать вышедшие карты.

– Если бы тебе надо было запомнить набор цифр, сколько бы ты смог вспомнить? – спросила она.

Он закрыл глаза и представил себя мальчишкой, бегущим по галерее с колоннадой из мелькающих цифр.

– Не знаю, никогда не проверял. Тысячи, наверное.

– Сударь, вы видите цифры в цвете?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что он ошарашенно рассмеялся.

– Да, действительно, – признался он. – Но, по-моему, это просто редкая иллюзия. Странная причуда зрения – или, возможно, игра разума. Кто знает? Это совершенно бесполезно, насколько я понимаю. А ты видишь цифры как цвета?

Она покачала головой.

– Нет. Но я знаю, что некоторые люди, разбирающиеся в цифрах, видят их в цвете, как картинки. А ты можешь понять язык, только его услышав?

Он колебался, не имея желания хвастаться – и хорошо помня, как его задирали в детстве из-за его исключительных способностей.

– Да, – отрывисто бросил он. – Но это не важно.

Она повернулась и кивком подозвала к себе отца. Драго Накари подошел к ним и поздоровался с Лукой за руку.

– Это мой отец, – представила его Джасинта Луке, а отцу быстро сказала по-французски: – У этого юноши дар к цифрам и языкам. И он – чужак, только что приехавший в Венецию – и подошел к нам сегодня.

Драго неожиданно крепко стиснул Луке руку.

– Какая удача! Я надеялся и молился, чтобы мне встретился такой человек, как вы!

– Этой ночью мне был сон, – негромко сказала девушка Луке. – Мне приснился олень с такими же яркими карими глазами, как у вас. Он вышел на площадь Сан-Джакомо, и его копытца звонко цокали по мосту Риальто, а площадь стала лугом, сплошь покрытым зеленью.

– Он – богатый торговец, – вмешался Фрейзе. – Сделал ставку просто, чтобы развлечься. Не игрок. Вряд ли будет полезен вам в вашей работе. Совсем не похож на оленя, нисколько не похож на оленя.

– Ты меня понимаешь? – спросил Драго у Луки на латыни.

– Я говорю и читаю на латыни, – подтвердил Лука. – Я выучил ее, пока был в монастыре.

– Ты меня понимаешь? – спросил у него Драго по-арабски.

Лука нахмурился.

– Кажется, это был тот же вопрос, – проговорил он неуверенно. – Но я не говорю по-арабски. Это просто догадка.

– Ну, этого ты не поймешь, – сказал Драго на цыганском языке. – Ни слова не поймешь!

Лука рассмеялся.

– По счастливому совпадению, когда я был совсем малышом, к нам в деревню заехали цыгане, – отозвался он. – Я слышал их разговоры и сразу их понял.

– А ты знаешь птичий язык? – очень тихо спросил у него Драго по-итальянски.

Лука качнул головой.

– Нет. Никогда о таком не слышал. Что это?