Обмани-Смерть - [25]

Не могу сказать, что ухватил смысл слов, сказанных Хелен Макганис во время нашей второй встречи. Она пребывала в нетерпении, торопила оператора и водителя. Концепция изменилась: передача должна выйти за рамки «размеренного нарратива»[47], а значит, необходимо переписать синопсис. Я не понял ни слова из произнесенной тарабарщины, но кивнул. Хелен заметила мою глупую улыбку и спросила:

– Вы меня слушаете, лейтенант?

* * *

Вопрос «Вы умеете водить танк?» застал меня врасплох. Первым побуждением было ответить: «Да, конечно!» – но я удержался, хотя мне очень не хотелось разочаровывать эту женщину. С этакой небрежной естественностью я напомнил, что служу в Королевском флоте, а бронетанковые части подчиняются командованию сухопутных сил.

Я не без труда забрался в кабину огромного вездеходного грузовика, и Хелен объяснила мне «творческую задачу». Она хотела, чтобы я рассказывал с сигаретой в зубах и рулил одной рукой, выставив локоть в открытое окно и глядя перед собой. Это создаст более непринужденную обстановку. Я сказал, что не курю уже четырнадцать лет, но она отмахнулась и протянула пачку сигарет с ментолом. Сначала оператор снимал с переднего сиденья и с подножки, а потом лег животом на капот и уперся ногой в выхлопную трубу, потому что Хелен понадобился ракурс через ветровое стекло. Я и не предполагал, что операторы – такие ловкие ребята, и осторожно вел машину по каменистой дороге, опасаясь, что он свалится под колеса. Продюсер и звукооператор тоже сидели в кабине.

Хелен Макганис. То, что вы пережили, гражданскому человеку трудно даже представить, а вам как будто все нипочем.

Томас Ларч. Я солдат, мне за это платят.

Х. М. Достаточно?

Т. Л. Нас никто не принуждает рисковать шкурой, такая жизнь нам нравится. Платят, кстати, довольно хорошо, но своим делом мы занимаемся не ради денег.

Х. М. Считаете убийство банальной работой?

Т. Л. Никто не стреляет из удовольствия – только в ответ на нападение, чтобы защитить свою жизнь. Это часть контракта. Кто-то должен делать грязную работу. Без нас Англия давно перестала бы существовать.

Х. М. Вы считаете себя счастливчиком?

Т. Л. Честно? Нет.

Х. М. И тем не менее вы не раз избегали смерти.

Т. Л. Наверное, мой черед еще не настал.

Х. М. Что вы помните о крушении вертолета?

Я судорожно сжал пальцы на руле.

Т. Л. Наш «Морской рыцарь» снизился над горящей заправкой и… всё. Очнулся я в госпитале.

Х. М. Вас объявили погибшим, собирались похоронить. Думаете об этом когда-нибудь?

Т. Л. Нет, только о членах экипажа. Я знал их всех, многие были моими друзьями. Меня часто мучит бессонница, я вспоминаю их, вижу живыми и веселыми. Понимаете? Мне повезло, но хвалиться тут нечем.

Х. М. Не боитесь смерти?

Т. Л. Я о ней не думаю. Не хочу мучиться, как все люди… Но смерть – не повод для страха.

Х. М. А что же она такое?

Я задумался.

Т. Л. Когда отряд ведет бой или попадает в засаду, когда ранят и убивают товарищей, думаешь об одном: «Слава богу, пронесло!» – радуешься, что убили не тебя. Ужасно, да? От снайперов – они могут находиться за два или три километра от вас – укрыться невозможно, только что все были живы, и вот уже чьи-то мозги разлетаются в разные стороны, а ты говоришь себе: «Скройся, если не хочешь стать следующим…» Бронежилеты бесполезны. В Кабуле один парень шел в метре от меня и получил пулю в шею. Почему он, а не я? В Басре я командовал отделением, был на переднем крае. Понимаете? Снайпер не мог не видеть меня в прицел, но выстрелил в голову другому человеку. Я испытал облегчение, а потом терзался, как будто сам убил сослуживца. Почему стрелок выбрал его, а не меня? Этот вопрос задает себе каждый, и никто не находит ответа.

Я не рассказывал об этой боли ни одной живой душе, но почувствовал, что журналистку моя жизнь действительно интересует, и решил излить душу. Она коротко улыбнулась и кивнула.

Х. М. Продолжим… Вы участвовали во многих стычках.

Т. Л. Солдата часто провоцируют, нужно уметь контролировать себя и уметь противостоять врагу, защищая себя.

Х. М. В бельгийском ночном клубе вас пырнули ножом в живот.

Т. Л. Беспокойная тогда выдалась ночка. Я сам был виноват – утратил бдительность, пропустил удар.

Х. М. Наверное, у вас есть ангел-хранитель или вы родились под счастливой звездой?

Т. Л. Глупости! Мне просто чуть больше повезло… а может, кто-то меня бережет.

Х. М. Вы верующий?

И тут я совершил ошибку новичка. Забыв о синопсисе, повернулся к Хелен, задержался с ответом, убрал ногу с педали, и грузовик вильнул. Она подбодрила меня улыбкой. Я с юности не задавал себе этого вопроса и вдруг получил ясный до очевидности ответ – и почувствовал успокоение, снял груз с души и кивнул: «Да».

Об эволюции (людей)

Кинозал в штаб-квартире Би-би-си на Портленд-Плейс был набит до отказа, люди толпились в проходах, сидели на ступенях. Я находился в толпе, между Хелен Макганис и ее продюсером Сьюзан. Приглашенные на предпоказ гости окликали друг друга, обменивались рукопожатиями, вокруг стоял немолчный гул голосов. Хелен и Сьюзан без конца с кем-то меня знакомили, человек двадцать с подкупающей искренностью выразили свое восхищение и приязнь. Начало сеанса задерживалось – ждали директора компании.