Обман - [41]

Я успеваю обхватить Марика ногами как раз, когда он неожиданно отстраняется, и переворачивает мой и без того неустойчивый мир вверх ногами. Нужна пара секунд чтобы прийти в себя и понять, что теперь Червинский лежит на спине подо мной, а сежу на его животе.

— Охуенный вид, козочка, — уже без смеха, с приятной сексуальной хрипотцой, проговаривает Марик, и приподнимается, пытаясь ртом поймать мою грудь. — Когда подрастешь, Молька, я расскажу тебе, насколько сильно мне хочется трахнуть твои сиськи. Всеми возможными способами.

— Мой День рождения через три недели, — машинально отвечаю я, и наклоняюсь ниже.

Стону и прикусываю губы, наблюдая, как он прикрывает глаза, и снова ловит губами мои соски. Посасывает, смакует, словно удовольствие, а я ерзаю по нему теперь уже с совершенно неприличными влажными звуками.

У нас еще не случился секс, но я уже твердо знаю, что мы идеально подходим друг другу в постели: впервые в жизни я так легко завожусь с мужчиной, и впервые в жизни, хоть у меня есть опыт, буду сверху в наше первый раз.

— Давай, Молька, — подначивает Марик, руками цепляясь в мои бедра и подталкивая вниз, — твоими стараниями, я живу жизнью праведника уже неприлично много времени. Потяни еще пару минут — и у меня яйца лопнут.

Это — самое не романтичное, что я когда-либо слышала в постели.

Но именно от этого в моем животе появляется горячий ком, мягко стекающий между ног, до самого клитора, которым я совершенно бессовестно потираюсь об живот Червинского.

Я слишком энергично согласно киваю, поэтому Марик откидывается на спину и наблюдает за мной из-под чуть опущенных ресниц. Голубой блеск его похотливого взгляда — это что-то невообразимое. Я готова вытворять все, что угодно, словно под гипнозом, пока он смотрит на меня вот так: с потребностью, с желанием, с… любовью.

Мне до боли приятен этот взгляд, но он же заставляет мои щеки покрыться румянцем, а кожу превращает в один сплошной оголенный нерв. Простого касания пальцами колен достаточно, чтобы я развратно вильнула бедрами, и снова окунулась в стыд от собственных пошлых мыслей.

Марик забрасывает голову, когда я прижимаюсь губами к его шее, к коже под ухом, где хорошо видны вены и артерии. Прикусываю кожу, втягиваю в рот и проводу языком до его гортанного хрипа. Хочу отстраниться, но Марик быстро хватает меня за затылок, путает волосы между пальцами и безмолвно просит еще и еще.

Теперь я точно знаю, что за всей этой брутальностью и наглостью, скрывается очень чувственный мужчина, чей вкус точно станет моим особым лакомством.

Но его руки уже снова при деле: одну он укладывает мне на живот и толкает вниз, другой до боли сжимает бедро, вынуждая немного приподняться.

— Возьми меня в руку, — просит Марик, и я послушно сжимаю его пальцами.

Слава богу, он достаточно крупный, но не монстр, от которого сбежит любая женщина с нормальным влагалищем. Большой палец находит немного вязкую каплю, которую я, под звуки частых вздохов Марика, растираю по его головке, прежде чем приподняться еще немного, чтобы упереться в его член промежностью.

— Черт, Молька… — Червинский распахивает глаза, сжимает губы. — Прости.

В одно движение, резко сильно насаживает меня на себя, словно игрушку.

Влажных звук наших соединившихся тел. Выдох, короткое, «Блядь, классно!» и вздох облегчения.

Я распахиваю рот, готовлюсь к дискомфорту от слишком резкого и грубого вторжения, но вместо этого чувствую приятную глубокую наполненность. Словно он весь до краев во мне.

— А теперь можешь стонать, Молька, — адски скалится Червинский, приподнимая меня — и снова с силой насаживая на свой член.

Взгляд Марика до краев наполнен желанием и похотью, и он приподнимается, когда в очередной толчок моя грудь с приятной болью подпрыгивает напротив его рта. Стонет, закрывает глаза и ловит сосок губами, втягивая его в горячий рот, продолжая двигать бедрами мне навстречу.

Я подхватываю ритм, хоть сосредоточиться все сложнее. Сбиваюсь, всхлипываю от разочарования, и пробую снова.

Марик быстро перехватывает инициативу: ищет взглядом мое молчаливое согласие, спрашивая:

— Давай не нежничать, Молька? Потрахаемся до одури, а потом весь день наш.

Прямо. Честно. Открыто.

Идеально.

Я только киваю и одними губами говорю: «Все, что хочешь».

Его руки моментально ложатся мне на плечи, колени сгибаются в опору для моих ладоней.

Я приподнимаюсь — Марик за плечи жестко толкает меня обратно на себя, подается бедрами навстречу.

Глубоко и резко, сильно.

Я то ли кричу, то ли плачу от удовольствия, потому что от пупка уже расходятся круги удовольствия, и позвоночник простреливает раз и еще раз, превращая мир вокруг в непонятное разноцветное пятно.

Мы находим слаженный быстрый ритм, который заводит мою внутреннюю пружину до отметки «больше невозможно, дальше опасно для жизни». Но я продолжаю накручиваться, теперь уже сама врезаясь в его живот рваными сильными толчками.

Мне нужно все, до конца, до рваной сладкой боли между ног, которая резко и неожиданно прокалывает меня снизу-вверх, оглушая и ослепляя. Я чуть не падаю от неожиданности, Но Марик поддерживает меня за бедра, помогает растянуть удовольствие, пока я изо всех сил сжимаю его спазмами своего удовольствия.