Обман - [118]

– Я уже давно набрала номер охраны, осталось только нажать кнопку вызова. Как мне вас не бояться? Я прочитала ваши заметки – подробные, странные; практически каждая из них – это вмешательство в мою частную жизнь. Что мне теперь думать? Вы полагали, я найду в них какие-то ответы? Сейчас у меня еще больше вопросов, чем было, а ответов – ни одного. – Я вдруг осознаю, что почти кричу, встаю и включаю ногой «белый шум».

– Может быть, будет проще, если вы начнете задавать мне эти вопросы? А я на них отвечать.

Я обессиленно падаю в кресло.

– Я не понимаю ничего. Зачем вам понадобились списки симптомов из DSM?

– Я многое забыл. Мне нужно было понимать, как правильно себя вести. Когда у тебя депрессия, ты, естественно, проявляешь признаки депрессии. Но когда она проходит, трудно вспомнить, особенно через много лет, как это было. Вы здесь лучший доктор, как я выяснил, и если что, вы бы раскололи меня в момент. Поэтому мне требовалось освежить память.

– Значит, список симптомов был вам нужен, чтобы реалистично изображать депрессию? А как насчет ПТСР? Это было вранье?

– Нет. Сэм… вы меня не слышите. Или не слушаете. Ничего из того, что я вам рассказывал, не было враньем.

– Вы действительно убили свою мать? Или это чушь? – Все кружится у меня перед глазами, и я уже не могу отличить правду от лжи.

– Все, о чем я говорил, случилось на самом деле. До последних подробностей. Когда мы с вами разговаривали, я никогда не врал. Никогда.

– Но вам нужно было вести себя правильно, чтобы никто в отделении не догадался, что вы – фальшивый пациент?

– Таков был план. Но как оказалось, мне даже не пришлось притворяться. Я был самим собой. Никогда не чувствовал, что играю роль. В этом заведении легко на самом деле впасть в депрессию.

– Так зачем вы здесь, если по медицинским показателям вам это не нужно?

Я зажимаю голову между коленями и откатываюсь от Ричарда как можно дальше. Записи и липкие листочки, найденные в газетах, со страшной скоростью мелькают перед моим внутренним взором. Я не могу сосредоточиться. Мне нужно задать так много вопросов. И я все еще ничего не понимаю.

Ричард не отвечает. Он то сплетает, то расплетает пальцы и скрещивает ноги.

– Вы писали о прощении. – Я поднимаю голову и смотрю на него. Он откровенен, и это немного меня успокаивает.

– Да. Это все доктор Марк. – Ричард говорит медленно и четко. Он хочет, чтобы я на самом деле поняла, и делает для этого все, что в его силах. – Когда я вышел из тюрьмы, мне не стало лучше. Это оказалось куда труднее, чем я думал. Я предполагал, что свобода смоет с меня все плохое и я смогу построить новую жизнь. Но ничего не получалось. Чувства освобождения не было. И не важно, сколько книг я прочитал, сколько мантр повторил, сколько раз твердил себе, что мне можно, мне позволено двигаться дальше, идти вперед, я все равно был не способен даже пошевелиться. Меня не оставляло ощущение, что мое наказание еще не закончено. У меня не было семьи. И почему? Потому что я убил того… ту, кто была моей семьей. И когда мне стало совсем плохо, я позвонил человеку, который был мне ближе всех. Доктору Марку. Мы проводили сеансы по телефону. Я тогда жил в «Ревелэйшенз», «доме на полдороге». Он сказал, что мне не стоит оттуда выходить. Что мне важно оставаться в безопасном месте, пока я выздоравливаю. Поэтому мы еженедельно созванивались.

– Вот почему он так хорошо вас помнил. Но ничего мне не сказал. Почему он скрыл от меня, что продолжал вас лечить?

– Ну… – Ричард смотрит вниз и крутит пальцы рук. – Поэтому я так заволновался, когда вы захотели его разыскать. И сказал, что не помню его фамилии. Я позвонил ему и сообщил, что еще не готов с вами поговорить и не хочу, чтобы он обо мне рассказывал – если вы его все же найдете. Он ответил, что не может вам врать и в принципе против всякого обмана. Тогда я попросил его быть… порасплывчатее. Судя по всему, я все-таки лгал больше, чем мне казалось. И я еще раз прошу за это прощения. Обманывать вас никогда не входило в мои намерения.

– Я надеюсь, вы все же скажете мне, в чем заключались ваши намерения.

– Доктор Марк заложил мне в голову эту идею о прощении. Не так давно вы говорили то же самое. Он сказал, для того, чтобы двигаться дальше и обрести чувство свободы, мне необходимо простить себя за все, что я сделал. «Простить себя – значит найти путь к свободе» – это его слова. И я попытался выяснить, как это сделать. Спрашивал терапевтов из «Ревелэйшенз». Вот в чем проблема с вами, с врачами – вы всегда говорите, что нам нужно сделать, но не говорите как. Ну, и я прекратил все расспросы и стал читать книги – по философии, по психологии. Мемуары, биографии. Сам искал ответ. И он пришел ко мне. Компенсация. Мне нужно было компенсировать то зло, что я совершил. «Око за око», сказано в Библии. Я убил человека. Значит, я должен был спасти другого человека.

– И вы пошли искать, кого бы вам спасти? – Я фыркаю. – Почему же вы не нанялись в пожарные, например?

– Помните Джесса? Моего друга из Вудсайда?

– Конечно.

– Ну так вот. Когда я вышел из «Ревелэйшенз», решил его найти. Мне больше не с кого было начать. И оказалось, что его номер есть в телефонной книге и живет он все в том же районе. Я позвонил, и мы встретились на Манхэттене, попили кофе. Он нисколько не изменился. Такой же долговязый и худой, те же волосы. Наверное, он мне обрадовался. Выяснилось, что он работает в строительной компании и занимает довольно крупный пост. Я сказал, что мне нужна работа. Что-нибудь неофициальное, без налогов и всякого такого. И Джесс устроил меня на одну из своих строек. – Взгляд Ричарда возвращается к окну.