Обман - [31]

– Вам повезло – Шехерезада оказалась в форме. Это было в казино. Иногда я захаживал туда после концерта, в свободные дни и даже в послеобеденное время. Они готовили рекламу для казино, и выглядела она следующим образом: «Чипсы без крошек и жира с нулевым содержанием калорий – вам это обязательно надо попробовать!» Неужели это не согревает душу? Прекрасно отреставрированное казино не отличалось масштабными размерами, но мне нравились лица присутствовавших там. Немного обладателей старых денег, много «новых». В основном богатые русские, полно дамочек, представительниц соответствующего ремесла в откровенно коротких платьях и на высоких каблуках. Все они серьезно разглядывали зеленое сукно игральных столов, словно пришли не играть, а присутствовать при совершении религиозного обряда. В общем-то странно, что это именуется азартной игрой. Лиза и Эльза никогда не захаживали сюда по причине своей добропорядочности. И еще по причине трусливого нрава. Поэтому с обеими мне было спокойно, что позволяло безмятежно проводить свободное время. Видите ли, я играю без особой страсти, делая очень небольшие ставки. Крупье знали меня в лицо. Все же это феноменальные люди – крупье, какой удивительной памятью, каким глубоким знанием людей они обладают. Уже через пять минут все безошибочно знали, кто я и что из себя представляю. Мне думается, происходившее вокруг они воспринимали как занятное действо. С одним из них я иногда потягивал напитки в баре. Как-то вечером он подсел ко мне за стойкой и сказал: «Ну вот, у нас опять появился трубач». Я рассмеялся в ответ и объяснил, что я не трубач, а пианист. Он махнул рукой и сделал шаг назад – «от жиги до жиголо расстояние с тонкий волосок». Я сразу угостил его джином с тоником, потому что испытываю непростительную слабость ко всяким каламбурам. Крупье звали Марком, и его работа явно принижала уровень его интеллекта. Может, поэтому он был одержим игрой слов. Он был просто не в состоянии говорить нормальными предложениями. Это была какая-то мания. После второй порции джина с тоником он указал кивком на даму в накидке из черного шелка, она возвышалась у стола, за которым играли в рулетку. Этот ночной мотылек без сомнения «размотылит» тебя в ночи, сказал он. Это ведь твоя работа, а? Если захочешь, она уже через три минуты прилетит к тебе. Высший класс. Трудно удержаться. – Мы посмотрели друг другу в глаза, и мне стало ясно, что он запросто разгадал бы всю мою жизнь. – Ну, зачем дело стало? Для тебя это самый раз – ездит на роскошной черной тачке, не то что юнцы сопливые на каких-то уродливых мотоциклах.

– Боже мой!

– Марк явно оказывал безвозмездные услуги. Итак, я схожу звякну, а вернусь, уже взойдут озимые. Ясно, дружище? – проговорил он и исчез. Собственно, без особого желания я направился к столу, где играли в рулетку. Медленно обойдя стол, я остановился рядом с нею. София представляла собой весьма неординарное явление. Она была в черных лаковых туфлях на высоченных каблуках, что само по себе встречается не так уж часто. Руки, к сожалению, были прикрыты накидкой. Черные жемчужины заставили меня кое о чем задуматься, а судить о ее лице вообще не представлялось возможным. Оно не было юным, и тем не менее в нем присутствовали все признаки молодости.

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, если лицо действительно юное, то его масса сосредоточена в верхней части.

– Масса?

– Да, именно так. Юное лицо в некоторой степени представляет собой упирающийся в вершину треугольник, с узким подбородком и мягко обрисованными скулами. А старое лицо, наоборот, согласно законам тяготения повернуто на сто восемьдесят градусов: теперь вершина располагается сверху, а масса снизу, щеки провисают, контуры подбородочной линии размазаны, а худощавые скулы проступают на лице.

– Господи Боже.

– Н-да! Именно так. У Софии лицо представляло собой упирающийся в вершину треугольник с туго натянутой кожей и округленными пухлыми губами. Тем не менее она поражала своими старыми хитрыми лисьими глазами. Только какое-то время спустя до меня дошло, что ей сделали пластическую операцию – очень искусно, дорого. И все-таки это была подтяжка.

– Ого!

– По той же причине она носила парик, такой черный, с короткой стрижкой. Дело тут вот в чем. Чтобы прикрыть шрамы, требуется много волос. Но, как известно, с годами волосы и у женщин становятся все более редкими.

– Боже, Боже праведный.

– Не падайте духом, госпожа доктор. У вас еще остается немного времени.

– Мне совсем плохо.

– Жизнь не торжество по случаю дня рождения ребенка. Это ведь ваши слова.

– Ну ладно. София – полная развалина. Что дальше?

– Руки у нее были нежно-белые, видимо, вытравленные кислотой, содержащей витамин А. Она носила одно-единственное кольцо, но за него можно было бы запросто купить весь игорный дом. И казалась очень спокойной. Это был добрый знак. Суматошные типы – чаще всего бедолаги, которые мучительно нажитое безрассудно тратят в угоду проверке бессмысленных теорий и систем. И вот они сидят в мятых пиджаках, держат в руках блокноты и вносят цифры в крохотные клеточки, отслеживая распаленными взглядами жесты крупье. Однако действительно азартные и прежде всего богатые игроки внешне абсолютно равнодушны. Они словно между прочим делают ставки или кивают крупье, который делает ставки за них и точно знает, сколько поставить. За столом сидели несколько русских. Их легко узнать по бесформенным часам-браслетам из массивного золота и красноватому оттенку дешевых средств для окрашивания волос. Они вполголоса обсуждали свои потери, а потом с видом глубочайшего презрения бросали жетоны на сукно. Казалось, что София не обращает на происходящее ни малейшего внимания. Поглядывая на крупье, дама надула губы. В ответ он поставил несколько тысяч марок на цифру тринадцать. Пока еще катился шар, за несколько секунд до магической фразы крупье «Rien ne va plus», я снял с мизинца кольцо с бриллиантом, подарок одной вдовы меховщика из Вильгельмсхафена, и положил его рядом с ее жетонами на цифре тринадцать. Шар продолжал подпрыгивать, потом немного споткнулся, и в результате остановился в клетке с цифрой двенадцать. София не отрывала взгляда от игрового стола.