Облеченные в облако - [3]

— И жена, облеченная в солнце… и гад, и глад, и град, и птицы со стальными когтями…

— И вран, и срака, и врабей. Аминь, — дополнил ряд пророчеств Фомич. — Более раннее и, к сожалению, более удачное пророчество косвенно намекает, что этот зверь не взрослая особь, а гаденыш еще. Что мы, щенка драконьего не укоротим?

— Хлором его травануть или рвануть тротилом, — предложил Камаринский, специалист по ОВВ — отравляющим и взрывчатым веществам. — А что ж ему, леденцов? — вскинулся взрывотехник в ответ на неодобрительное ворчание членов собрания. — Это во что ж оно превратится, когда вырастет, если дитя таково? Божий бич в руках сумасшедшего. Надо не разводить споры да диалектику, а приступать к ликвидации, пока не угас весь свет.

— У нас на принятие мер от силы три дня, — сказал Фомич. — Ну, семь. От силы. А дальше даже пророки предсказать не решились.

— Может, леди Памела что-то предпримет на сей предмет? Как-нибудь воздействует на него оккультно?

— Для оккультизма времени нет, — сказала Памела. — Очень уж объект необычный. Нет против него готовых методов.

— Рвануть — да и дело с концом, — упорствовал подрывник.

— Забросить добровольца на спину небоеду, — высказался наконец-то по существу Филимонов. — А там пускай действует по обстоятельствам.

Идея была признана толковой. Хотя и жертвенной. Все одновременно вспомнили про Голландца, от которого все равно городу прибыли никакой. Которому всё до звезды, которому тем более не привыкать в условиях невесомости и невменяемости. А тут и трип в облака за казенный счет, и Люся в синеве с диамантами. Однако Голландца не видели уже трое суток. С тех пор как упал в колодец — воды набрать. Ну, туда ему, может быть, и дорога. Чтоб не катался, как сыр в масле, а меру знал.

— Здесь нужен праведник, а не Голландец, — сказал Семисветов. Он слышал краем уха в каком-то храме, что праведниками спасется мир. — Не отягощенный имуществом, не обогащенный на наших нуждах святой.

— Или солдат, — сказала леди Памела. — Такой, что не спасует ни перед врагом, ни перед красивой женщиной.

Ибо праведники да святые, полагала она, из области религиозных утопий, а мы в реальном мире живем. К тому же она давно положила глаз — на Дёму и его геройские свойства.

— Да, а где же солдат, действительно? — вспомнил про него Фомич. — Нельзя совсем без солдата в такой существенно важный момент. Пусть войдет и займет свое место.

Послали за Дёмой. Кабак находился буквально в пяти шагах, полный влажного пивного духа. Однако дембель — к счастью или к несчастью — оказался именно в данный момент трезв.

— Нет уж, увольте, — заартачился он, как только ему изложили вопрос. — Я свое отвоевал. И уже сдал оружие.

Стали его увещевать да улещивать. Мол, помню тебя этаким. А ты эвон какой. Тебе уже сколько? Двадцать? А ничего еще не сделал, чтобы прославиться на весь мир.

— Ты же солдат запаса, а что такое запас? Самонаводящийся резерв армии, — укорял и уговаривал его председатель. — Где еще в мирное время найдешь поле для подвига?

— Пасть за спасибо от родины — куда ни шло. Но не в драке с драконышем, — возражал Дёма, считая такую смерть негеройской.

— Да драться, может быть, и не придется.

— Тогда как же вы представляете себе этот подвиг? — поинтересовался солдат.

— На спине у этого демона сам сообразишь, — сказал председатель, догадавшись, что дело решенное.

— Нам непременно нужна победа, — напутствовало солдата собрание. — Вы уж одержите, а мы поддержим ее.

— Да, а зачем же он небо ест? — задал вопрос Дёма.

— Отчасти для сытости, — не очень авторитетно заявил председатель. — Другое дело, что для грибов. Ибо небо в нем разделяется на грибной туман и лазурь.

— Вон что… — сказал Дёма, не поняв из этого объяснения ни аза.

Дёма, прежде чем окончательно согласиться, потребовал освободить Блондинку, которую (в ответ на ее бесхитростную просьбу: угости сироту сигареткой, сержант) забрали в участок, где и оттаскали за синь-власы. И пусть занимается своим делом, добавил солдат, коль уж такое ее призвание.

— Мир, к сожаленью, устроен так, что чаще мы вынуждены делать то, что пользуется спросом, а не то, к чему имеем призвание, — вздохнув, заметил Фомич. — Отпустите гражданку. Верните билет.

Должность градоначальника действительно пользовалась большим спросом. Что же касается Блондинки, то она стала блудницей не от хорошей жизни, а потому что в юности полюбила герцога Валуа. Которого, кстати, никогда в жизни не видела, хотя и пыталась раздобыть его рыцарский — в латах — портрет в Исторической Библиотеке. Да и самого герцога она добивалась настойчиво. Ее то и дело выдворяли из Франции. Отбирали лопаты на входе в кладбище Пер-Лашез, где он, по ее мнению, был похоронен. Не приведи Господи быть предметом истинной страсти таких вот блудниц.

Но впрочем, речь не о них.

А еще Дёма потребовал, чтоб ему выправили гербовый оберег от нечистой и несметной силы, револьвер системы «наган» с самовзводом и карт бланш с лицензией на убийство.

— Милиция сама без лицензии, — воспротивился начальник первого отделения.

— Молодцеватая у нас молодежь, — похвалил председатель собрания. — А лицензию — выпиши.