Облава на волков - [24]

Румыны отомстили за сборщика налогов. Убили человек десять из того села и еще столько же из окрестных. Об этих убийствах писали в газетах, наше правительство заявило протест румынскому. Были, кроме нашего, и другие отряды, которые проникали в Добруджу и карали за издевательства над болгарами. Все смешалось, не понять было, кто с кем, кто за кого. Как-то ночью собирались мы перейти границу и напоролись на засаду. Залегли, приготовились стрелять. Решили так: была не была, если это румыны, будем пробиваться с боем. А бывали и такие случаи, когда жандармы устраивали засады и брали с собой болгар, чтоб нас заманивать. Ну я кричу: «Вы кто?» — «Болгары, а вы?» — «И мы, — говорю, — болгары, пусть один из вас подойдет к нам». Только сказал, поднимается один и идет к нам. Я его тут же узнал — Доктор. Димитр Дончев — Доктор. Он был из коммунистов, воеводой у них ходил Дочо Михайлов. Слышал небось про Дочо, про него по всей Добрудже песни пели. Стоял он во главе отряда ДРО — Добруджанской революционной организации. Была еще ВДРО — Внутренняя Добруджанская революционная организация. Сначала это была одна организация, потом они раскололись и стали враждовать. Дочо вместе с румынскими коммунистами боролся против капитала, а те боролись против румынского угнетения.

Как бы то ни было, поговорили мы с Доктором, и он повел нас к своим. И Дочо Михайлов был там. Я сказал ему, что знаю и его, и Доктора. Их штаб был в Дживеле, через село от нашего. Там целый квартал был заселен людьми из равнинной Добруджи, и все они помогали Дочо. Я несколько раз слушал его, когда он выступал на собраниях в окрестных селах. «Ну и хорошо, коли знакомы», — сказал Дочо. И стал расспрашивать, кто мы такие, из ВДРО или из людей Карадемирева, и зачем нас понесло в Румынию. Я сказал, что мы ходили сводить счеты с одним помещиком, который убил паренька-болгарина. Дочо страшно рассердился. «Ну и как, свели счеты?» Мы туда-сюда, делать нечего — признались. «Выкладывайте деньги, вот сюда!» Никуда не денешься, выложили. Нас пять человек, а их — двенадцать, и вооружены по-настоящему — карабины, гранаты. Дочо и оружие хотел у нас взять, но Доктор воспротивился. Они, мол, на румынский патруль могут напороться, так если с голыми руками будут, их перебьют. Дочо отступился. «На этот раз, — говорит, — мы вас так отпускаем, но встретим еще — разговор будет другой. Из-за таких, как вы, — говорит, — румыны наш народ терзают, за одного ихнего убивают десять наших. Кто из вас хочет сражаться за свободу народа, того мы к себе примем. А кто хочет убивать и грабить, того мы со своего пути уберем, потому что все ваши грабежи и убийства правительство приписывает нам». Мы обещали, что подумаем, как жить дальше, и на том расстались.

Дальше мы продолжали жить по-старому и старались держаться в стороне от отряда Дочо, но долго остерегаться нам не пришлось. Через четыре месяца Дочо убили и отряд его распался. Другого воеводу, Доктора, убили позже. И он погиб бы вместе с Дочо, но я тогда спас ему жизнь. Через месяц-другой после встречи с ними как-то вечером мы снова напоролись на засаду. Я подумал, что это отряд Дочо и что нам крышка — на этот раз не простят. Но это оказались люди из ВДРО. Они сказали, что мы славные ребята, потому что тоже, как и они, боремся за освобождение Добруджи от румынского ига, только оружие наше им не понравилось. Они оставили нам пять новеньких карабинов, гранаты, патроны и перед уходом наказали в случае нужды обращаться к такому-то человеку туда-то. В начале августа они сами нас нашли. Обещали, что не будут нас трогать, если мы согласимся участвовать в ликвидации банды коммунистов. Те, мол, агенты России, убивают богатых людей и хотят свергнуть нынешнее правительство. Румынское правительство, мол, послало ноту нашему правительству и потребовало, чтобы отряды коммунистов были выведены из Добруджи, иначе оно не отвечает за последствия.

Я понял, что речь идет о Дочо Михайлове. Во время нашей встречи, да и на собраниях, он говорил как раз наоборот: сведением счетов с отдельными людьми и разбоем мы ничего не добьемся. Добруджа будет освобождена, только если мы будем действовать вес вместе и поднимем население на общее восстание. Одни говорят одно, другие — другое, поди разберись тут, где правда. Да и на что мне ихняя правда, пусть выцарапывают друг другу глаза, только бы нас в свои распри не впутывали. Нанести удар Дочо и Доктору в спину — это мне ничуть не улыбалось. Какие ни на есть, а все — болгары. К тому же и сильные. Как узнают потом, что мы вместе с полицией были против них, не сносить нам головы. Стал я этих из ВДРО отговаривать, но и они не больно церемонятся. Прямо сказали нам, что если мы не станем им помогать, они выдадут нас властям. Оказался я меж двух огней — куда деваться.

В конце концов принял я условия ВДРО. Одно, что своя рубашка ближе к телу, а другое — не верил я, что Дочо и Доктора поймают. Люди они опытные, неужто дадут полиции себя обойти. Ладно, но к концу августа дали нам знать, что мы должны явиться в село Гюллери. Поселили нас там в одном доме и велели ждать, пока позовут. Потом мы узнали, что в эти самые дни отряд Дочо вернулся из Добруджи и остановился на отдых в Дживеле. Выдал их лесник. Я его помню, из ВДРО он был, как звать только забыл. В тот же день прибыло в село пятьдесят человек полицейских и напали на них. Отряд Дочо укрылся в лесу. Тогда и нас пятерых призвали на помощь. Хотели отвести к полицейскому начальнику, чтоб он поставил нас в засаду, но я отказался. Полиция преследовала Карадемирева, а мы часто прикрывались его именем, так что полиция могла заодно сцапать и нас. Я сказал, что мы знаем лес лучше, чем полицейские, и что сами выберем себе место.