Области тьмы - [18]

Костюм валялся на диване, прямо над тем местом, где прежде лежал Вернон. Упакованный в целлофановую обёртку, он смотрелся зловеще и призрачно, словно остаточное изображение самого Вернона, визуальное эхо, след пули. Фоули окинул костюм взглядом, но не отреагировал — явно не видел в нём то, что вижу я. Потом он подошёл к стеклянному столику и взял коричневый пакет. Открыв его, достал оттуда всё — два кофе, оладью, канадский бекон, приправы — и разложил на столе в ряд, как куски скелета, выставленные в судмедлаборатории.

— Итак, насколько хорошо вы знали… Вернона Ганта? — спросил он.

— Вчера я увидел его впервые за десять лет. Столкнулся с ним на улице.

— Столкнулись на улице, — сказал он, кивая, и уставился на меня.

— И где он работал?

— Не знаю. Раньше, когда я его знал, он собирал и продавал мебель.

— О, — сказал Фоули, — так значит он был торговцем?

- Я…

— Во-первых, что вы тут делали?

— Ну… — я прочистил горло, — как я и говорил, я столкнулся с ним вчера, и мы решили встретиться, знаете, потрепаться про старые добрые времена.

Фоули огляделся.

— Старые добрые времена, — сказал он, — старые добрые времена.

У него явно была привычка повторять фразы вот так, на дыхании, скорее себе, словно бы обдумывая их, но было ясно, что на самом деле ему надо просто поставить их под вопрос и подорвать уверенность собеседника.

— Да, — сказал я, демонстрируя гнев, — старые добрые времена. Что-то не так?

Фоули пожал плечами.

Я испытал беспокойное чувство, что он вот так будет ходить вокруг меня кругами, найдёт дырки в истории и попытается вырвать какое-то признание. Но когда он заговорил и принялся вновь закидывать меня вопросами, я заметил, что он начал кидать взгляды на кофе и завёрнутую оладью на столе, словно единственное, чего ему хотелось — сесть и позавтракать, можно в комплекте почитать газету.

— Что с семьёй, близкие родственники есть? — сказал он. — Знаете что-нибудь?

Я рассказал ему про Мелиссу, и как позвонил и оставил ей сообщение на автоответчике.

Он замолчал и посмотрел на меня. Через некоторое время заговорил вновь.

— Вы оставили сообщение. — Да.

Тут он уже всерьёз задумался, а потом сказал:

— Преисполнен сочувствия, да?

Я не ответил, хотя и хотел — хотел его ударить. Но и его точку зрения я понять мог. Уже по прошествии всего тридцати-сорока минут то, что я натворил этим сообщением, казалось ужасным. Я потряс головой и повернулся к окну. Новости и так были погаными, но насколько тяжелее ей будет услышать их от меня и через автоответчик? Я разочарованно вздохнул и заметил, что меня до сих пор немного трясёт.

В конце концов я обернулся к Фоули, ожидая дальнейших вопросов, но его уже не было. Он снял пластмассовую крышку с кофе и разворачивал завёрнутую в фольгу оладью. Он снова пожал плечами и кинул на меня взгляд, словно бы говорящий: Ну что тут скажешь? Уж больно хочется есть.

Ещё минут через двадцать меня вывели из квартиры и повезли на машине в местный участок, чтобы написать заявление. По дороге со мной никто не разговаривал, и пока в голове вертелась куча мыслей, я перестал обращать внимание на то, где конкретно нахожусь. Когда мне вновь пришлось заговорить, я сидел в большом, забитом людьми отделе, перед столом очередного толстеющего детектива с ирландским именем. Броган.

Он пошёл ровно по стопам Фоули, задавал те же самые вопросы и проявлял столько же интереса к ответам. Дальше пришлось полчаса сидеть на деревянной скамейке, пока набивали и распечатывали заявление. В помещении бурлила деятельность, разные люди приходили и уходили, и я едва ли мог сосредоточиться.

И вот меня снова позвали к столу Брогана и попросили прочесть и подписать заявление. Пока я пробегал его глазами, он молча сидел, ковыряя скрепку. Когда я уже почти закончил, зазвонил телефон, и он ответил, мол, ну? Чуток послушав, он ещё два-три раза отвесил своё «ну», а потом сделал короткий доклад по всему, что случилось. К этому времени я уже так устал, что особо не вслушивался, пока не услышал, как он произносит, «Да, мисс Гант», и тут я встрепенулся и начал следить за разговором.

Сухой отчёт Брогана длился ещё пару минут, но тут он вдруг сказал: «Да, конечно, он прямо здесь. Передаю ему трубку». Он протянул мне телефон и помахал, мол, бери. Я потянулся, и те секунды, что пристраивал трубку к уху, чувствовал, как мне казалось, что могучие волны адреналина катятся по моему кровотоку.

— Здравствуй… Мелисса.

— Да, Эдди. Я получила твоё сообщение. Тишина.

— Слушай, я дико извиняюсь, я был в панике, я…

— Не переживай. Автоответчики для того и придумали.

— Ну… да… ладно. — Я нервно посмотрел на Брогана. — Очень Вернона жалко.

— Да. Мне тоже. Господи… — Она говорила медленно и устало. — Только скажу тебе одно, Эдди, я не слишком удивилась. Всё к тому шло.

Я не мог придумать, что ответить на такое.

— Знаю, звучит тяжело, но он участвовал в каких-то… — Она замолчала, потом продолжила. — …в каких-то делах. Только думаю, по этому телефону рассказывать ничего не стоит, да?

— Пожалуй что.

Броган по-прежнему игрался со скрепкой, и выглядел так, словно слушал по радио любимый сериал.

— Хотя я и не поверила ушам, когда услышала твой голос, — продолжала Мелисса. — И не сразу поняла, что ты вообще сказал. Пришлось прослушать второй раз. — Она задумалась, и на пару ударов сердца позже, чем это было бы естественно, спросила: — А… что ты делал у Вернона?