Область трансцендентности - [47]

Я всё-таки надеялся, что оно продлится недолго, а то мы раньше с ума сойдём, чем кончатся запасы – невесёлая перспектива.

– Ещё информация к размышлению, – продолжал Северин. – Сканеры подтвердили наличие поблизости каргонского крейсера, однако он не имеет возможности двигаться, как и мы.

– Обстрелять он нас может? – забеспокоился Белоусов.

– Сомневаюсь. Здесь, в этом туннеле, ни мы ни они не можем ничего сделать, однако как только он кончится, может случиться всё, что угодно.

«Из огня да в полымя», – оценил я.

– Это значит, – продолжал Северин, – что «Звёздный Ястреб» и «Непобедимый» имеют шанс на успех против одного сильно повреждённого крейсера и истребителей, если им удастся выбить пехоту. Насколько я знаю, в момент нашего ухода каргонцы не смогли создать преимущества в ближнем бою. Так что обнаружение второго здесь, в туннеле, тоже можно считать хорошей новостью.

«Нет худа без добра», – подумал я и посмотрел на Белоусова. Тот, кажется, так не считал. Что касается меня, то я не ощущал никакой угрозы, и меня почему-то даже радовало, что археолог боится.

Внезапно внизу раздался странный грохочущий звук, словно кто-то упал. Напряжение почувствовалось в воздухе – все прекрасно знали, что никого больше на корабле не должно быть. Казалось, атмосфера загустела. Я поймал себя на мысли, что почти не дышу. Может это просто какая-нибудь переборка деформировалась или генератор гравитации выдал локальную флуктуацию? Северин достал из кобуры пистолет, и у меня развеялись всякие сомнения: на корабле находился кто-то ещё. Белоусов, который находился ближе всего к выходу, поспешил отойти от двери.

– Манул, за мной!

Они скрылись. С минуту ничего не происходило, затем раздался грохот. Нет, не выстрел, словно бы какая-то балка грохнулась на пол. Прозвучал голос Северина:

– А ну на пол, живо!

Через минуту в кают-компанию вошёл капитан, за ним следом вели Бернара Проговского, собственной персоной! Манулов крепко держал того за шиворот. Руки преступника были связаны, на лбу виднелась ссадина. Террориста усадили за стол. Бортинженер встал сзади, а Северин сел напротив.

– Кто такой? – спросил он, но задержанный смотрел на меня. Зло смотрел, нехорошо.

– А вон этот знает, – кивнув на меня, сказал он. Алексей Васильевич вопросительно глянул на меня.

– Бернар Эдуардович Проговский. Он склад взорвал.

– И как же ты оказался у нас на борту?

– А вы догадайтесь, – продолжал агрессивно настроенный Проговский.

– Понятно… – со вздохом произнёс Северин. Террорист довольно хмыкнул.

– Выкинуть его за борт? – буднично спросил Манулов. В первый момент мне показалось, что я ослышался.

– Думаю, можно, – так же безразлично ответил капитан, словно говорили об использованном пакетике чая.

– Как?! За что? Почему? Не надо! – заверещал Бернар, но техник схватил того за шкирку. Я в ужасе смотрел на происходящее, не в силах ничего произнести. – Не надо! Я сделаю всё, что хотите?

– Так уж всё? – наконец, отозвался на мольбы Северин.

– Да-да!

– Манул, верни его на место…

Уже присмиревший Проговский грохнулся обратно на стул.

– Тогда продолжим. Как ты проник на борт? – повторил вопрос Северин.

– Камеру разбомбили – я вышел. Никого не было. Подумал, придут каргонцы и убьют. Пробрался к ангару – путь я хорошо знаю. Решил спрятаться в грузовом отсеке. Надеялся, что там меня уж не найдут. Я не знал, куда деваться! Понимаете?..

Он был напуган, да и я, если честно, тоже. Не ожидал от Северина и Манулова такого. А может, они и не собирались его выбрасывать? Конечно, нет, а я-то поверил. И Проговский тоже.

– Манул, что у нас со вторым отсеком?

– Пустует…

– Определи его в туда и организуй каюту. Вернёмся – решат, что с ним делать.

Техник увёл Бернара, и воцарилось молчание. Белоусов стоял в углу, словно наказанный школьник, и о чём-то размышлял. В этой тишине можно было услышать шум его мыслей.

– Алексей Васильевич… – обратился я.

– Да?

– Вы действительно хотели… – я не договорил, не зная, как сказать дальше.

– Нет, не хотел, но и цацкаться с ним я не собираюсь.

На душе сразу полегчало. Я сел за стол, рядом с капитаном.

– А можно вопрос?

– Да.

– А что, Руслан… он всегда такой мрачный? – задал я вопрос, который уже давно меня мучил, ещё с первого полёта.

– Да, всегда. Он жил на Проксиме-2, вёл хозяйство, фермерствовал. Окончил службу, искал уединения. Война началась, когда он поехал в город, каргонцы разбомбили его дом. Все родные погибли, потому он и записался на флот. Руслан может показаться вспыльчивым, даже опасным, но он надёжный человек. Можешь мне поверить. О прошлом он предпочитает не говорить. И мы тоже. Это всё, что я знаю.

Теперь понятно, почему Руслан ушёл, как только заговорили про каргонцев. В глубине души я их тоже ненавидел за жертвы людей, оказавшихся в самом пекле войны. Раньше я пребывал в наивном неведении, думал, может, всё обойдётся, и ребята вернутся домой. Как наивно! Бой у Белой-2 развеял все иллюзии: теперь и я почувствовал на себе её бремя. Потерял друга. От осознания этой мысли сделалось невыносимо горько, и хоть я знал его чуть больше месяца, это ничего не меняло. Раньше я грузил себя работой, чтобы не думать об этом, гнал все мысли, а с Мирославом мы этой темы не касались, но теперь нахльшуло.