Область личного счастья - [3]

Женя еще не понимала, что эта простая истина так же относится и к дружбе, и ко всей деятельности человека, — так она была полна своей любовью, что для других чувств в ней не оставалось места.

Только потом она поняла, как трудно подняться на одну ступеньку, но еще труднее доказать, что ты имеешь право и силу не только подняться и стоять на ней, но и мечтать о следующей ступеньке.

Она восторженно и властно любила, не думая о призвании в труде, о борьбе за вершины труда. Это пришло позже и совершенно неожиданно для нее.

А пока она, красивая, нежная, сидела одна в комнате общежития, положив локти на белую, похожую на простыню, казенную скатерть. На ней был халат розовый, как утро, и цветущий небывалыми цветами. Но это буйное ситцевое цветение ничуть не скрывало молодой красоты сильного горячего тела.

Блестящие, светлые волосы, которые она перестала стричь с тех пор, как поступила в техникум, рассыпались по плечам и спине золотыми кольцами.

Закрыв глаза, Женя думала о любви, о хорошей жизни, к которым ведут долгие, нелегкие пути.

Женя так задумалась, что прозевала приход подруг. Они налетели на нее, как иззябшие синицы, с гомоном и писком.

— Ой, Женька, до чего ты тепленькая. Видишь, какие у меня руки? Видишь! Терпи!

Женя тоже пищала от того, что холодные руки подруг щекотали ее.

Потом они успокоились. Женя, захватив чайник, побежала на кухню разогревать его, а подруги начали снимать Пальто, разуваться; одна надевает синий фланелевый лыжный костюм, другая зеленый халат. Через несколько минут они пьют чай и дружно ругают погоду, преподавателя литературы и завхоза, который экономит дрова, а в аудиториях чернила замерзают.

Но они долго не задерживаются на огорчительных мелочах быта. Есть события гораздо интереснее. Вот сегодня драмкружок — «Ты только послушай, Женюрка!», — начали репетировать новую пьесу, и Олин студент переврал слова, получилось очень глупо и смешно.

Подруги так много и часто рассказывали о драмкружке, что Женя не вытерпела и пошла с ними посмотреть, в самом ли деле там так интересно.

Руководил кружком актер из драмтеатра Хлебников. Устало сидя в кресле, он внимательно посмотрел на красивую студентку. Подумал: «Девица выразительная», — и спросил:

— Ну, а вы что умеете?

— Все, — надменно ответила Женя, оскорбленная бесцеремонным, как ей показалось, осмотром.

Хлебников ворчливо сказал:

— Ну-ну. Вы сюда зачем пришли?

— Если мешаю, могу уйти.

Одна из подруг посоветовала:

— Не дури, Женька.

А другая сообщила;

— Пляшет очень хорошо и поет.

Скучающим голосом Хлебников согласился:

— Ну хорошо. Прочтите что-нибудь. Все равно что.

И Женя прочла самое свое на всю жизнь любимое:

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна

И дремлет качаясь, и снегом сыпучим

Одета как ризой она…

Она читала, глядя прямо перед собой, и видела свою избушку, утонувшую в голубых сугробах, яркий огонь печурки и Виталия Осиповича, тогда еще неизвестного ей офицера, читающего печальные стихи об одиночестве. Но как раз в тот вечер окончилась одинокая жизнь и пришла любовь.

Хлебников оживился, С удивлением посмотрел он на заносчивую девушку, которая вдруг так прочитала стихотворение об одиночестве и разлуке, что оно зазвучало, как гимн неугасимой любви.

С него слетела усталость. Он выпрямился в своем кресле, глаза его заблестели. Он не особенно доверял красивым девушкам: все они думают, что рождены для сцены или для кино. Но тут что-то другое. Перед ним стояла девушка бесспорно красивая, с задумчивыми глазами и, кажется, с очень строптивым нравом. А самое главное, она не кокетничает, не ломается, и по всему видно — ей все равно, примут ее в драмкружок или нет.

— Ого! — удивленно и недоверчиво сказал Хлебников, глядя на нее как на что-то редкостное и поэтому недостойное еще безоговорочного признания. — А еще что-нибудь? Что еще можете прочитать?

Его взволнованность и напряженность передались всем.

Тишина наступила в зале.

Женя смущенно покачала головой:

— Все…

И, с удивлением чувствуя, что впервые смущение не вызывает у нее надменности, она повторила:

— Я ведь не артистка.

— А хотите быть актрисой?

— Не знаю. Я никогда не думала об этом.

Вскоре начались репетиции. Хлебников уже не сомневался, что у нее талант. Он осторожно, постепенно приучал Женю к мысли, что она актриса. Женя строго и увлеченно работала над своей ролью, но об артистической карьере помалкивала. Это сбивало его с толку. Обычно бывало наоборот: многие старались доказать свою исключительную, но непонятую талантливость, и поэтому не верили его приговору.

Молчаливое противодействие Жени убеждало в ее несомненной талантливости — настоящий талант всегда строг и требователен к себе.

Так думал Хлебников, не подозревая, как далек он от истины. Он не знал, что Женя сразу с восторгом и смущением поверила ему. Она вообще была доверчива и откровенна даже с малознакомыми людьми. И ей самой очень хотелось сделаться актрисой. Каждая ее удача на репетициях волновала ее, убеждала, что она нашла свое настоящее призвание. Но было одно обстоятельство, о котором никому нельзя было сказать.

Подруги в один голос твердили, что ей привалило такое счастье, что тут даже раздумывать нечего. А Женя думала: «Ничего-то вы не знаете, какое бывает счастье и сколько оно стоит. Счастье — идти с любимым всю жизнь по одной дороге, делать одно дело и никогда не расставаться. Вот — счастье, а все остальное не стоит того, чтобы обращать внимание».