Облако в разрезе - [23]

— А что делать мне?

— Свали из Зоны и живи. Живи, и может тогда Бог простит нам кровь на руках и горы трупов, на которых стоят наши мечты.

Боец кивнул, и скрылся из виду.

— Полковник, — сказал Легионер, выйдя из укрытия, — если ты сейчас уйдёшь, я пойму.

Дегтярёв усмехнулся:

— Нет. Я хочу видеть твой последний бой.

— Спасибо, Дегтярь.

Он не был уникальным человеком. Никогда не обладал какими-то особенностями. Обычный ребёнок, каких было много. Но с детства жизнь воспитанника детдома проходила под девизом «Всё решают деньги». С тех пор его мечтой было баснословное богатство. Он считал, что лишь деньги смогут дать ему дружбу, любовь и счастье. Таким образом хорошее здоровье, желание убивать и философия денег без запаха привели Легионера в синдикат, где он вскоре обрёл отличные навыки командира. А бойцы, к которым его приставили, дали ему дружбу, которой он не знал раньше.

Глава 15 Предпоследняя битва

Михаилу казалось, что у них нет шансов против отряда наёмников. Их было много, а мальчишка куда-то исчез. Да и Глыба копался в куче ящиков в подсобке универмага.

Манекены, о которых так устрашающе рассказывал бывший учёный, забились в угол. Их было около семи-десяти. В такой куче-мале было трудно посчитать их. Безликие и нагие, они двигались заторможенно, как если бы водитель ехал, периодически вдавливая педаль тормоза в пол. Их лица были слегка вытянутыми, а фигуры костлявыми, будто скелеты обтянули желтоватой подтреснувшей тканью.

— Они когда-то были людьми, — сказал Глыба из подсобки, будто зная, куда смотрит Миша, — из того заброшенного комплекса сбежали. Мы их выпустили.

— Да что вы там творили…

— Много чего. Не подсобишь?

Миша встрепенулся: Глыба вытаскивал в центр помещения крайне здоровый и тяжёлый ящик.

Приподняв ящик с другого края, Михаил всё же спросил, с трудом вдыхая воздух обратно:

— Так что за Тьма сейчас в твоём бункере?

Глыба застыл:

— Откуда ты…

— Мальчишка…

— Вот же мелкий, — Глыба запнулся, — А, ладно. Чёрт с ним.

Учёный поставил ящик возле окна универмага, и открыл: там, на стопке железных листов с какими-то креплениями лежал старенький ПКМ с маленькой П-образной треногой и огромной лентой сверкающих маслом патронов.

— Тут где-то две тысячи патронов. Хватит на три минуты бесперебойной стрельбы. А если короткими очередями, то вечность… Если ленту не заклинит.

Миша только и смог, что восхищённо выдохнуть.

— Нравится? Тогда это тебе. Скидывай свою снарягу на тот прилавок. Сайгу оставь. Я сейчас патроны к ней поищу. Ты пока заряди пулемёт, а я приду, и установлю.

Только когда Глыба вновь исчез в подсобке, Миша понял, что этот мужик уже давно готовился к штурму: размер и форма треноги позволяли установить пулемёт на подоконник, причём таким образом, что все углы стрельбы из окна были почти равны ста восьмидесяти градусам. После некоторого замешательства Михаил осилил и установку железных листов, которые оказались щитками. Установленные на П-образную треногу, они защищали бока огневой точки где-то на половину высоты окна. А вот пулемёт Миша заряжать не умел, и когда вернувшийся Глыба задал Ковалёву соответствующий вопрос, тот ответил:

— Потому что с пулемётом обращаться меня не учили, а мебель из IKEA года два точно собирал на подработках.

— Да? Если умру, соберёшь мне гроб?

— Ахахах. Если сам жив буду.

— Отлично.

Тем временем в парке у фонтана появилась какая-то толпа в десять-пятнадцать бойцов. Если бы было можно посмотреть со стороны, то наверняка многие бы причислили Михаила к этой куче людей в небесно-синих куртках. В этот момент с другой стороны улицы вышло около десяти человек. Началась перестрелка.

— Наёмники? Откуда их столько? — удивлённо встрепенулся Миша.

— Расслабься, это призраки. Сейчас начнётся их вечная битва. Не будет ни проигравших, ни победителей. С рассветом исчезнут и те, и другие. Главное бы нам выжить в этой заварухе.

— Верно.

Глыба поставил Мише табуретку перед пулемётом, а по правую руку ящик, на который положили «Сайгу», десять рожков с картечью в довесок, две гранаты и…

— Я тут у бандита нашёл. Таких стволов у них нет. Жаль, что патроны все в моём бункере остались. Всего один магазин.

Громоздкая квадратная блестящая пушка глухо легла на ящик. «Desert Eagle», гласила надпись на затворе.

— Вот это ствол! — Миша схватил пистолет с огромной радостью спрятав его за пазуху.

— Рад, что тебе нравится. Но патронов мало.

— Сколько.

— Всего один магазин. Так что ты это… ТВОЮ МАТЬ!

Глыба отскочил от Ковалёва, будто тот обратился в кровососа. Вжавшись в стенку, он прохрипел:

— Что с тобой происходит?

— А что со мной?

— Зеркало…

Глыба ткнул в сторону подсобки и замолчал, недобро глядя на Мишу.

Ковалёв зашёл в полутёмную комнатку три на три метра. Там, среди разного покрытого пылью и паутиной барахла в углу стояло пыльное метровое зеркало, немного закрытое куском ситцевой ткани.

Тьма заперта в удобном ей месте. Ей хорошо, Тьму никто не беспокоит.

Михаил медленно подошёл к зеркалу, нерешительно протянув руку.

И потому тебе, как обладателю её гена она дарит СВОЮ силу.

Смахнув ситец с зеркала, Миша едва сдержал негромкий вскрик, который в данный момент был бы ему позволителен: в отражении на Ковалёва смотрело посеревшее жуткое лицо, на левой половине которого разветвились вспухшие чёрные вены. Глаз окрасился в пепельно-чёрный цвет.