Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого чаньского учителя Сюй-юня - [59]
Во времена династии Тан жил упасака по имени Пан-юнь, известный также под именем Даосюань. Родом он был из города Хэняна в провинции Хунань. Поначалу он был ученым-конфуцианцем, но с юных лет, осознавая тщетность страстей, искал истину. В начале правления под девизом Чжэнь-юань (785–804) он услышал о школе учителя Ши-тоу и пришел к нему за наставлениями. Он спросил учителя: «Что за человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?» Ши-тоу вытянул руку и закрыл рот Пан-юню, и тот мгновенно понял значение этого жеста. Однажды Ши-тоу спросил Пан-юня: «Ты увидел этого старого монаха [188], что после этого ты каждый день делаешь?» Пан-юнь ответил: «Если вы меня спрашиваете, что я делаю, то я не знаю, как открыть рот (чтобы сказать об этом)». Затем он представил Ши-тоу следующие стихи:
Ши-тоу понравились стихи и он спросил Пан-юня: «Ты присоединишься к сангхе (общине) или останешься упасакой (мирянином)?» Пан-юнь ответил: «Куда меня потянет», и не стал брить голову[189]. Потом Пан-юнь пошел к учителю Ма-цзу и спросил его: «Что за человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?» Ма-цзу ответил: «Я тебе скажу, когда ты одним глотком выпьешь воду Янцзы». Услышав это, Пан-юнь мгновенно пробудился для понимания сути. Он пробыл два года в этом монастыре (где жил Ма-цзу). После полного осознания своей изначальной природы этот упасака оставил все мирские занятия, выбросил в реку Сянцзян все свое состояние, составлявшее 10 000 связок золотых и серебряных монет, и стал зарабатывать себе на жизнь плетением бамбуковых изделий.
Однажды, разговаривая с женой о принципе нерожденного, он сказал: «Трудно! Трудно! Трудно! Так же трудно, как разложить десять даней семян кунжута на ветвях дерева». Его жена воскликнула: «Легко! Легко! Легко! На сотнях травинок блестят указания учителя». Услышав их, дочь Лин-чжао рассмеялась: «Послушайте, старички! Как вы можете говорить такое?» Упасака спросил дочь: «Ну а ты что скажешь?» Она ответила: «Это не трудно! Это не легко! Когда ты голоден, ты ешь, а когда устаешь, ложишься спать». Пан-юнь хлопнул в ладоши, засмеялся и сказал:
С тех пор он прославился красноречием и остроумием. Когда этот упасака покидал учителя Яо-шаня, тот послал десять чаньских монахов, чтоб те его проводили до ворот (монастыря). Указывая пальцем на падающий снег, упасака сказал им: «Хороший снег! Ни одна из снежинок не упадет на другое место». Чаньский монах по имени Цюань спросил его: «Куда они падают?» Упасака ударил Цюаня по лицу, а тот сказал: «Ну зачем же так грубо». Упасака ответил: «А еще называешься чаньским монахом! Бог мертвых тебя не пропустит». Цюань спросил: «Что же тогда почтенный упасака имеет в виду?» Упасака шлепнул его еще раз и сказал: «Ты видишь, как слепой, и говоришь, как немой».
Он часто посещал места, где читались и комментировались сутры. Однажды он слушал истолкование «Алмазной сутры», и когда комментатор подошел к вопросу о нереальности эго и личности, он спросил: «Достопочтенный господин, поскольку нет ни «я», ни «не-я», то кто сейчас дает толкование сутрам и кто слушает?» Так как комментатор не смог ответить, упасака сказал: «Хоть я и мирянин, но немного в этом смыслю». Комментатор спросил его: «Какова интерпретация уважаемого yпaсаки?»
Упасака ответил гатхой:
Прослушав стихи, комментатор выразил свое восхищение.
Однажды этот упасака спросил Лин-чжао: «Как ты понимаешь слова древних: „Ясно видны сотни травинок, ясны-понятны указания патриарха“»? Лин-чжао ответила: «Ведь старый человек уже, а такое говоришь?» Упасака спросил ее: «А как ты это скажешь?» Лин-чжао ответила: «Ясно видны сотни травинок, ясны-понятны указания патриарха». Упасака одобрительно рассмеялся. Когда он почувствовал, что скоро умрет, он сказал Лин-чжао: «Выйди и посмотри, рано сейчас или поздно? Если полдень, дай мне знать». Лин-чжао вышла и, вернувшись, сказала: «Солнце в средней части неба, но, к сожалению, его сожрала небесная собака
