Облако - [11]
— Всего один литр! — кричал он в отчаянье. — Одного литра хватит до ближайшей заправки!
Устранив препятствие, мужчины вернулись в свои машины и поехали дальше. В машине, наполовину сдвинутой в кювет, виднелись две старые женщины. Янна-Берта несколько раз оглянулась и увидела, как водитель помог им выбраться и повёл их дальше пешком.
На другой стороне дороги она заметила ещё две брошенные на обочине машины. В них никого не было. А вскоре за Байерхаузеном одна семья бросила свою машину прямо посреди проезжей части и пересела в другую, видимо, к своим друзьям или знакомым. Ехавшие за ними водители ругались им вслед.
Янна-Берта думала о маме с Каем. В поезде они уже или нет? Сидеть в вагоне, иметь возможность передохнуть, зная — ты спасён! И что с Йо? Она ведь уже столько часов на ногах в своей белой униформе. А может, у неё даже не было времени переодеться в одежду медсестры? Наверное, она просто нацепила на рукав повязку Красного Креста. И уж точно не думает о собственной безопасности.
Янна-Берта невольно вспомнила одну демонстрацию. Местная жительница разлеглась на подоконнике открытого окна, подсмеиваясь над демонстрантами. Тогда мама крикнула ей:
— А если однажды над вами разразится Великий Мор, вы и тогда останетесь возлежать на окне?
Великий Мор… Янна-Берта попыталась представить себе это. Она видела фотографии Хиросимы, слышала о выпадении волос, кровотечениях и опухолях, лейкемии и неодолимой рвоте. Из всех этих ужасов её больше всего пугало выпадение волос. Замечать любопытные или жалостливые взгляды, устремлённые на твою лысую голову!
Как там Йо сейчас посреди этого «великого мора»? Умирают ли на её руках люди? Или она сама умирает? Янна-Берта попробовала представить себе надгробие с надписью «Йоганна Гельберт». Или Йо Гельберт? Или Янна Гельберт?
Когда Йо была ещё совсем молодой, у неё был друг, который называл её Янной. Он был её первым парнем. Они собирались пожениться после войны, но он погиб в последний месяц войны, в мае сорок пятого.
Нет, воображение отказывало Янне-Берте. Она постаралась отогнать от себя мысли о Йо.
На юге громоздились грозовые тучи. Они угрожающе нависли над крышами Нидераулы.
— Смотри, там горит! — Ули махнул рукой в сторону Асбаха, где поднимались, быстро разрастаясь, серо-коричневые клубы дыма, и поехал быстрее.
В Асбахе люди, свернувшие перед Оберфуртом на другую сторону долины, пытались снова выехать на федеральную трассу.
Двойная автоколонна, тянувшаяся через всю деревню до другой стороны долины, упиралась в перекрёсток, на котором столкнулись друг с другом пять машин. В том числе автобус с прицепом, полыхавший ярким пламенем. На тротуарах по обеим сторонам дороги стояли пассажиры легковушек. Они яростно жестикулировали и кричали кто во что горазд. Янна-Берта поняла, что водитель автобуса попытался пробиться через перекрёсток нахрапом. Теперь горящий автобус развернуло, и он перегородил почти всю федеральную трассу. Лица ребятишек пылали от близкого жара. Воняло горящей краской и резиной, а пассажиры автобуса — пожилые участники послеобеденной экскурсии с непременной чашечкой кофе в программе — испуганно жались на обочине.
Пробка на основной трассе, пробка на второстепенной. Ули заткнул уши, чтобы не слышать какофонию сигналов. Он стоял не слезая с велосипеда, расставив ноги, и не сводил глаз с пламени.
— Надо двигаться дальше! — бросила Янна-Берта через плечо.
Чей-то мерседес прокладывал себе дорогу через тщательно прополотый цветущий палисадник. Он переехал клумбу анютиных глазок и вдавил в газон садовых гномиков. Потом увяз в рыхлой земле, и его колеса закрутились вхолостую на одном месте. За перекрёстком, за покорёженными машинами и клубами дыма, на дороге к Бад-Херсфельду, Янна-Берта заметила промежуток в автомобильной лавине, метров сто, не более. Должно быть, мерседес стремился туда. Вслед за ним уже выстроились машины. Несколько человек пытались вытолкнуть его из палисадника и расчистить путь для себя.
Со стороны Бад-Херсфельда показался бело-зелёный полицейский автомобиль. Никто не уступал ему дорогу. Он пробирался вперёд по обочине. Перед забитым машинами перекрёстком он затормозил и развернулся поперёк дороги. Из него выпрыгнули трое полицейских. Один поднёс ко рту мегафон и прокричал:
— Движение всех видов транспорта по шестьдесят второй федеральной трассе от этого места и до Бад-Херсфельда с этой минуты запрещено! Город эвакуируется!
— Нам нужно на вокзал! — выкрикнул кто-то.
— Это бессмысленно! — прогрохотал в мегафон полицейский. — В городе паника. Движение общественного транспорта парализовано.
— Сплошной блеф! — крикнул кто-то из мужчин. — Сказки!
— И куда же прикажете нам деваться? — визгливо вступил женский голос.
Люди, возившиеся с мерседесом, продолжали своё дело и вскоре вытолкали его из палисадника через тротуар на проезжую часть. За ним последовали другие машины.
— Стоять! — рявкнул полицейский в мегафон. — Здесь никто не проедет!
— Это мы ещё посмотрим! — крикнул в ответ мужчина, владелец мерседеса, и направил машину прямо на полицейского.
Янна-Берта увидела, как полицейский вытащил из кобуры пистолет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грабш — потомственный разбойник, которого придумала классик немецкой детской литературы Гудрун Паузеванг. Этот заросший волосами великан наводит ужас на всю Чихенбургскую округу. Он живет в пещере среди болот в Вороновом лесу и добывает себе пропитание и одежду, грабя жителей Чихенау и Чихендорфа. Но все меняется, когда в его пещере оказывается миниатюрная женщина — Олли Чистик. В этой книге собраны четыре большие истории про огромную семью разбойника, который хотя в конце концов и перевоспитался, но на старости лет иногда с удовольствием вспоминает о своих былых приключениях.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.