Облака. Дом - [10]
Быть с небожителями так наедине>{24}, у нас же дома; над нами — свет, и бури, и ветра, и само Время, кажется, спешит туда, где попираем мы пятой главу соседа и спор о первенстве ведем. Словно стихии древнего Хаоса, досель в разладе зыблются помыслы переживающего брожение века. Но мы воспрянули, мы дома, и спокойно — тропами мирными — стремим свой путь. Вверху над нами — сеющие прах облака. Охотно дома остается тот, кто сохранил в груди божественную искру, и все языки неба мы хотим, пока живем, любовно толковать. Повсюду, где неложный свет открылся нам. Боль? Точно не скажу, но, похоже, тем, кто сопротивляется, боли не избежать. А если мне позволительно высказать свое мнение о тебе и об этой процедуре, то что вы хотите доказать? К кормлению через тонкие шланги прибегли потому только, что поблизости оказались важные шишки — наверное, те же, которые прежде распорядились, чтобы пленным не давали воды. Это очень болезненно! Очень! Мы их достали! Но скорее деревья стронутся с места, чем мы. Мы останемся здесь, отсюда нас не отъять. И детских лет покой, и юность, и любовь — их больше нет. Но ты, мой край родной! Святой и страждущий, остался ты со мною. Тихи мы пред судьбой.
И — останемся. Удел наш — любить и страдать. Здесь! Вне судьбы, словно спящий младенец, дышите только вы, небожители. И только ваши блаженные очи тихо смотрят, ясные вечно. А нам нет приюта никогда и нигде, или мы давно обрели приют — в земле, которая нас не выпускает обратно? Или мы никогда и не были снаружи? То есть весь порядок нашего сословия основывается только на памяти, а здесь мы никогда не были? Выдернут ли нас из земли? Куда мы попадем? Но нет, мы останемся здесь, здесь мы у себя дома. Если бы даже все остальные европейцы вдруг захотели перебить друг друга во всех морях и на всех островах и побережьях: в центре Европы прочный немецкий вал помешал бы им напасть друг на друга, здесь по-прежнему царил бы мир и немцы сохранили бы покой и благосостояние как у себя, так и у какой-то части прочих европейских народов. Здесь мы у себя дома. Но своекорыстных и думающих лишь о ближайшем будущем чужеземцев не устраивало такое положение вещей. Они предпочли использовать мужество немцев для того, чтобы с их помощью вести свои войны, чтобы их руками вырывать добычу у соперников. И доставлять домой.
Так вот почему, Земля>{25}, человек от груди твоей отлучен, своей же гордыней: твои дары и узы нежности презрев, ищет он, дикий, лучшей жизни! Для чужого земля наша смертоносна. На пути из Ничто в Ничто, между Ничто и Ничто. Мы у себя дома, но кто нас за это поблагодарит? Хорошо, что земля создает прохладу. Гостеприимно теплится в окнах свет, воздух согрет очага безобидным жаром. Вдруг голос чуждый — и вспрянули стада. Мы Чужака не видим, а узнаем, что он рядом, услышав звякнувший на ветру флюгер. Имя его нам неведомо, приходит он только ночью. Молчит среди нас, живых. Мы же… Мы же… На что бы мы ни смотрели, мы ищем самих себя. Растем и становимся лесом.
Наряду с другими источниками, здесь использованы тексты Гёльдерлина, Гегеля, Хайдеггера, Фихте, Клейста и письма членов Фракции Красной Армии 1973–1977 годов.[8]
Классическая музыка... Что интуитивно отталкивает все больше людей от этого искусства, еще вчера признававшегося божественным? Знаменитая австрийская писательница Эльфрида Елинек как в микроскоп рассматривает варианты ответа на этот вопрос и приходит к неутешительным выводам: утонченная музыкальная культура произрастает подчас из тех же психологических аномалий, маний и фобий, что и здоровое тихое помешательство пошлейшего обывателя.Обманывать любимую мамочку, чтобы в выходной день отправляться не в гости, а на чудесную прогулку по окрестностям — в поисках трахающихся парочек, от наблюдения за которыми пианистка Эрика Кохут получает свой главный кайф, — вот она, жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новое для русскоязычного читателя произведение нобелевского лауреата Эльфриды Елинек, автора романов «Пианистка» и «Алчность», которые буквально взбудоражили мир.При первой встрече с Елинек — содрогаешься, потом — этой встречи ждешь, и наконец тебе становится просто необходимо услышать ее жесткий, но справедливый приговор. Елинек буквально препарирует нашу действительность, и делает это столь изощренно, что вынуждает признать то, чего так бы хотелось не замечать.Вовсе не сама природа и ее совершенство стали темой этой книги, а те "деловые люди", которые уничтожают природу ради своей выгоды.
Это раннее произведение (1972) нобелевского лауреата 2004 года Эльфриды Елинек позволяет проследить творческие метаморфозы автора, уже знакомого русскоязычному читателю по романам «Пианистка», «Алчность», «Дети мёртвых».
Эльфрида Елинек, лауреат Нобелевской премии по литературе 2004 года, автор романов «Пианистка», «Похоть», «Любовницы», на сегодняшний день — самая знаменитая писательница не только Австрии, но и всей Европы.«Перед закрытой дверью» — роман о старшеклассниках, ищущих свое место в обществе, обретающем первые признаки благополучия, — в Австрии, недавно расставшейся с нацизмом и с советской оккупацией.Как провести остаток школьных лет, чтобы было что вспомнить на склоне жизни? Как выделиться среди одноклассников и справиться с завистью к более обеспеченным сверстникам? Что делать, когда в доме родителей становится нечем дышать? — Под пером Э.
Эльфрида Елинек обладает острым и оригинальным образным мышлением. В «Горе мертвецов» ее пронзительный взгляд проникает сквозь мирные картины природы и общения человека с ней, — например, в качестве туриста-горнолыжника, — в темные зоны европейской истории и бездны человеческой психики. Ее метафоры будоражат, будят воображение, завлекают читателя в захватывающую игру.