Облачно, возможны косатки - [24]
Как-то раз мы встретили возле бухты Фальшивой группу косаток, в которой был самец с упавшим плавником. Спинной плавник у китов не имеет внутреннего скелета и держится только за счет упругости соединительной ткани и давления крови в сосудах. В неволе у самцов косаток плавник с возрастом почти всегда опадает; иногда такое случается и в природе. У нас уже была знакомая, но редко приходящая группа с Коллапсом – так мы назвали самца с упавшим плавником, потому что по-английски такой плавник называется collapsed fin. Встретив снова похожего самца, мы были уверены, что это он же, потому что в природе упавшие плавники встречаются довольно редко.
Косатки весь день лениво ходили туда-сюда недалеко от бухты, иногда кормились и перекликались. Наша акустическая лодка весь день оставалась с ними, наблюдая, как они кормятся и отдыхают, и сделала несколько довольно удачных записей. В это время дальше в море фотолодка встретила других косаток – семьи Арфы, Гусли и Кармен – и ушла с ними на север. Когда мы вечером вернулись в лагерь, я посмотрела на компьютере сонограммы записанных от якобы Коллапса звуков и была поражена: у редкой, малознакомой семьи оказался диалект, идентичный репертуару хорошо известных нам семей Винни и AV2! Услышав об этом, Таня проверила фотографии и обнаружила, что это и вправду была семья AV2, а самец с упавшим плавником – AV1, за год до этого имевший прекрасный прямой плавник. По какой причине он упал, мы так и не узнали, но, скорее всего, это было связано с какими-то проблемами со здоровьем. В тот сезон мы еще несколько раз встречали семью AV2 с этим самцом, а вот на следующий год его с ними уже не было – очевидно, он погиб.
Работа с двух лодок имела не только преимущества, но и недостатки. Самым большим из них было омерзительное жужжание мотора фотолодки, когда мы писали звуки, а она находилась поблизости. Под водой звуки громче и разносятся дальше, чем на воздухе. Гул двигателей больших судов слышен за несколько десятков километров, небольших сейнеров-мэрээсок[10] – километров за пять – десять, лодок – за два-три. Поэтому, когда фотолодка работала на расстоянии нескольких сотен метров от нас, наши замечательные записи оказывались безнадежно испорченными. Мы договорились, что будем иногда просить ребят на фотолодке остановиться и подождать, потому что выбрать подходящее время для фотографирования гораздо проще, чем застать удачный момент для звукозаписи. Но в запале они не всегда слышали наш вызов по рации.
Как-то раз после долгой череды дней без работы и с плохой погодой мы наконец встретили большую агрегацию косаток, и обе лодки радостно устремились в гущу животных. Мы заехали перед тесной группой, бросили в воду гидрофон, и, к нашей радости, косатки наградили нас мощным потоком вожделенных звуков. Но радость была недолгой: через пару минут в красивые, звучные крики влилось мерзкое назойливое жужжание, которое стремительно нарастало. Мы схватились за рацию и принялись отчаянно взывать к фотолодке, а потом, когда она подъехала еще ближе, стали просто кричать. Все тщетно: увлеченные фотографированием, коллеги не обращали на нас ни малейшего внимания, и, лишь проезжая мимо нас, Таня обернулась и радостно крикнула нам: «Это Спайки!» Спайки – самец косатки из семьи Капли, который обычно ходит чуть поодаль от других, поэтому довольно долго не удавалось установить, к какой семье он относится. Возможно, он не сын нынешнего матриарха, а ее брат – это объяснило бы слабую связь между ними. Часто, когда старая самка умирает, ее сыновья тоже гибнут через какое-то время, но бывает и так, что они присоединяются к семье одной из сестер. Так или иначе, Таня была счастлива снова увидеть загадочного Спайки и спешила поделиться с нами своей радостью. После того случая выражение «Это Спайки» стало расхожим мемом в нашем проекте.
Косатки нередко ходят большими дружными агрегациями, но случаются у них и приступы социофобии. Как-то раз мы долго шли на юг за семьей Хуки. Косатки вели себя не очень активно, спокойно перемещались и иногда вяло покрикивали. Возле мыса Кекурного мы услышали далекие крики других косаток. В этот момент животные из семьи Хуки окончательно замолчали, собрались тесной группой и отошли ближе к берегу. Постояв у Кекурного, мы дождались новых косаток, которые шли на север. Среди них были семьи Кармен и Гусли и малознакомая семья, которую мы видели до этого лишь однажды в 2005 году. Семья Хуки молча пропустила их, а потом пошла своей дорогой на юг, явно не желая с ними встречаться, – довольно нетипичное поведение для общительных рыбоядных косаток. Мы же последовали за новыми косатками обратно на север, к дому, и долго наблюдали, как они кормятся лососем – не вместе, как они часто делали это при охоте на терпуга, а поодиночке, разойдясь на большие расстояния и перекрикиваясь, чтобы не потерять друг друга.
