Обитель духа - [17]

Господин Ито тоже подчинился. Юэ обнаружил себя в неожиданной роли единственного человека, способного сохранять ясную голову. Он осмотрел заплывший глаз отца, ощупал ему голову, ребра, почки. Пожалуй, обошлось без серьезных повреждений. А вот зуб ему сломали, и, если не вытащить осколок, он впоследствии будет мешать, не говоря о причиняемой боли и возможности заражения. Юэ поднял голову:

– Прошу тебя проводить госпожу А-ит в спальню, – обратился он к служанке. – Приготовь ванну, добавь три капли розового масла, две – жасминового и две – мятного. Сделай госпоже успокаивающий массаж. И оставайся с ней, пока она не уснет.

Мать, привыкшая сама раздавать указания направо и налево, продолжала молчать и всхлипывать. Повинуясь кивку Юэ, ее увели.

– Ты будешь великим полководцем, мой мальчик, коли сумел подчинить себе нашу матушку, – попытался пошутить господин Ито. Получилось жалко, и сердце Юэ снова защемило.

– Мне придется удалить тебе осколок зуба, – глядя в глаза отцу, сказал Юэ. – Я не умею этого делать, и тебе может быть очень больно. Но если я этого не сделаю, ты не сможешь есть, и рана может загнить.

Господин Ито кивнул и поднялся. Они молча прошли в покои господина Ито, носившие следы несвоевременного и отнюдь не дружелюбного присутствия: прелестная бамбуковая ширма с лаковыми миниатюрами перевернута, содержимое шкатулки с бумагами веером разлетелось на полу, на балдахине из зеленого шелка с толстыми кистями – след сабли. Дорогую ткань скорее всего распороли просто так, безо всякой мысли, плохой или хорошей.

Юэ усадил господина Ито в глубокое, удобное кресло из твердого полированного дерева с инкрустированными перламутровыми рыбками на спинке. Зажег лампу, хотя уже начало светать. Аккуратно расстелил полотенце под подбородком покорно молчавшего отца.

– Там, у кровати, должна стоять бутылка, – неожиданно произнес господин Ито. – Дай мне выпить, сынок. Это притупит боль.

Вздохнув, Юэ мысленно признал его правоту. Своими руками поить отца не хотелось, слишком много бед принесло им его пьянство, но делать было нечего. Он обошел кровать, затем опустился на четвереньки, выуживая из-под нее закатившуюся бутылку.

И обнаружил ее за каким-то довольно объемистым деревянным сундучком. Чтобы достать бутылку, ему пришлось выволочь из-под кровати и сундучок. А когда он наконец выудил проклятое пойло и собрался подняться, ему бросился в глаза незнакомый герб на сундучке. Иметь в гербе дракона могло только пять фамилий в Империи.

– Отец, – хрипло сказал Юэ, – откуда у тебя это?

Господин Ито недоуменно заморгал, вылез из кресла, свесился через кровать… И стал до того белым, что Юэ, испугавшись, бросился к нему и усадил обратно.

– Это… это дал мне тот человек… торговец Ду, – прошептал он. – Я только сейчас вспомнил. Он сказал, что там последние сочинения господина Фэня. А я поверил ему… Какой я глупец! Я поверил…

– Отец, – мягко сказал Юэ, – я почти уверен, что там на самом деле последние сочинения господина Фэня. Потому что это господин Фэнь был тем человеком, которого они искали. Которого волокли за лошадью и который умер в нашем дворе. Потому что ни у кого из живущих не хватит наглости подделать Разящего Тигра, а именно его я увидел на груди мертвеца.

Господин Ито вскочил с кресла и тут же рухнул обратно, морщась от боли. Повинуясь невысказанному желанию, Юэ сходил за ящичком, благоговейно погладил безупречно отполированную поверхность темного дерева и нажал простой, безукоризненной формы замочек. Крышка открылась. В ней были плотно уложены тонкие, исписанные мелким каллиграфическим почерком листы.

– «Обитель духа, или Трактат о феномене власти» – прочел Юэ. – Я больше не сомневаюсь, отец. Это действительно последние произведения господина Фэня.

Отец молчал. Юэ повернулся к нему и увидел, что господин Ито плачет. Он плакал, на этот раз не стыдясь, резко выдыхая между всхлипами:

– Это был он! Я видел его! Говорил с ним! Он назвал мои знания исключительными! Мне удалось польстить ему! О, счастливый час! – Господин Ито блаженно откинулся в кресле.

– Ты понимаешь всю важность того, что мы обнаружили? – спросил Юэ. Он аккуратно уложил листки обратно, закрыл сундучок и оглянулся в поисках места, в которое его бы удалось незаметно пристроить.

– Да, да, конечно. – На господина Ито явственно накатил ужас. – Мы никогда и ни при каких обстоятельствах не можем никому сказать, что у нас в руках.

– Отец. – Юэ наконец пристроил сундучок в стенной нише, завалив его стопками книг, наполнявших комнату господина Ито, вечно им разбрасываемых и вечно стаскиваемых служанками в этот угол. – Я знаю, что ты пьешь и что хмель развяжет тебе язык рано или поздно. Тебе придется следить за собой, отец. И мне придется следить за тобой.

Господин Ито долго молчал, его плечи виновато ссутулились.

– Я знаю, что говорил это много раз твоей матери, – наконец произнес господин Ито. Его плечи распрямились, черты лица стали жестче. – Но тебе скажу в первый – и единственный раз. Я больше не стану пить. Я пил, потому что жизнь моя казалась мне лишенной смысла. Я считал, что несправедливо мне было родиться таким никчемным, ничего не сумевшим совершить. Эта мысль разъедала меня изо дня в день, как уксус. Но так было до сегодняшнего дня. Теперь я знаю, что можно прожить и сорок, и пятьдесят лет ради одного значительного события в своей жизни. Тебе не придется следить за мной.