Обитатели пропасти - [2]

— Ну и ну! — воскликнул он. — Ты как будто тяжело переболел!

— Ты тоже, Старр, — ответил я. — Что ты обо всем этом думаешь?

— Думаю, что единственный ответ лежит здесь, — ответил он, указывая на неподвижную фигуру под одеялами, которыми мы ее укрыли. — Что бы это ни было — это из-за него. И это совсем не северное сияние, Фрэнк. Похоже на отблеск адского пламени, которым нас пугают проповедники.

— Дальше мы сегодня не пойдем, — сказал я. — Я не стал бы его будить, даже если там за вершинами все золото мира и все дьяволы, которые гнались за ним.

Ползущий человек лежал со сне, глубоком, как Стикс. Мы промыли и перевязали ступни, в которые превратились его руки. Руки и ноги его застыли, как костыли. Он не шевелился, пока мы работали над ним. Лежал, как упал: руки слегка приподняты, колени согнуты.

— Почему он полз? — прошептал Андерсон. — Почему просто не шел?

Я распиливал полоску вокруг его талии. Золото, но не похоже на золото, к которому я привык. Чистое золото мягкое. Это тоже мягкое, но оно нечистое, в нем какая-то собственная вязкая жизнь. Оно липло к напильнику. Я разрезал его, разогнул, снял с тела и отбросил в сторону. Оно — отвратительно!

Он спал весь день, Спустилась тьма, он продолжал спать. Ночью не было ни столба света, ни рыщущих огней, ни шепота. Какое-то ужасное очарование, казалось, было снято с местности. В полдень ползущий человек проснулся. Я подпрыгнул, услышав приятный тягучий голос.

— Долго ли я спал? — спросил он. Он посмотрел на меня, и в его бледно-голубых глазах появилась усмешка.

— Ночь — и почти два дня, — ответил я.

— А ночью были огни? — Он кивком указал на север. — И шепот?

— Нет, — ответил я. Откинув голову, он взглянул на небо.

— Значит, они все-таки сдались, — сказал он наконец.

— Кто сдался? — спросил Андерсон.

— Жители пропасти, — спокойно ответил ползущий человек.

Мы уставились на него.

— Жители пропасти, — повторил он. — Существа, сотворенные дьяволом до потопа. Они каким-то образом избежали божьей кары. Опасности они не представляют, если только не ответить на их призыв. Они не могут выйти за голубой туман. Я был их пленником, — просто добавил он. — Они пытались вернуть меня!

Мы с Андерсоном переглянулись, у нас появилась одна и та же мысль.

— Вы ошибаетесь, — сказал ползущий человек. — Я не сошел с ума. Дайте мне немного воды. Я скоро умру, но хочу, чтобы вы как можно дальше отнесли меня на юг, а потом сложили бы костер и сожгли меня на нем. Не хочу, чтобы эти адские духи могли утащить мое тело. Вы тоже этого захотите, когда я расскажу вам о них… — Он колебался. — Кажется, вы сняли с меня цепь?

— Я ее срезал, — коротко ответил я.

— Слава Богу и за это, — прошептал ползущий.

Он отпил воды с коньяком, которую мы поднесли ему ко рту.

— Руки и ноги не чувствую, — сказал он. — Мертвы, как и я сам скоро. Ну, они мне хорошо послужили. А теперь я скажу вам, что находится за этой Рукой. Ад!

— Теперь слушайте. Меня зовут Стентон, Синклер Стентон. Выпуск Йела 1900 года. Исследователь. Я вышел из Даусона в прошлом году в поисках горы с пятью вершинами, похожей на руку. Мне сказали, что там много золота. Вы за тем же? Я так и думал. Осенью мой спутник заболел. Я отправил его назад с несколькими индейцами. Немного погодя все индейцы убежали. Я решил, что застрял, построил себе убежище, запас пищи и залег на зиму. Весной я двинулся дальше. Немного менее двух недель назад я увидел пять вершин. Впрочем, не с этой стороны, с противоположной. Дайте еще немного коньяка.

— Видите ли, я сделал слишком широкий обход, — продолжал он. — Слишком далеко зашел на север. Повернул назад. С этой стороны до самого основания горы Руки только лес. А с другой стороны…

Он немного помолчал.

— С другой стороны тоже лес. Но он не заходит так далеко. Нет! Я вышел из него. Передо мной на многие мили протянулось ровное плато. Изношенное и древнее, как пустыня вокруг руин Вавилона. За ним вершины. Между ними и мною, довольно далеко, что-то похожее на скальную насыпь. И тут я увидел дорогу!

— Дорогу! — недоверчиво воскликнул Андерсон.

— Дорогу, — повторил ползущий. — Прекрасную ровную каменную дорогу. Она шла прямо к горе. Да, это была дорога, и очень изношенная, как будто за тысячи лет по ней прошли миллионы и миллионы ног. По обе стороны от нее песок и груды камней. Потом я присмотрелся к этим камням. Они обтесанные, и форма груд давала возможность предположить, что сотни тысяч лет назад это были дома. Я чувствовал за ними людей, и в то же время они производили впечатление невероятной древности. Да…

— Вершины приближались. Груды камней лежали все теснее. Какое-то ощущение невероятной опустошенности нависало над ними; что-то касалось сердца, как прикосновение призрака, такого древнего, что это мог быть только призрак призрака.

— Теперь я увидел, что то, что принял за каменную насыпь у основания горы, на самом деле было еще большим нагромождением руин. А гора Руки оказалась гораздо дальше. Дорога проходила мимо двух высоких скал, вздымавшихся, как ворота.

Человек смолк.

— Это и правда были ворота, — продолжал он. — Я дошел до них. Прошел между скалами. И тут же упал, вцепившись в землю в абсолютном ужасе. Я находился на широкой каменной платформе. Передо мной начиналась пропасть. Представьте себе Большой Каньон, в пять раз шире настоящего, и с дном бесконечно более глубоким. Вот на что я смотрел. Как будто смотришь с края расколотого мира в бесконечность, где вращаются планеты. На дальней стороне пропасти видны были пять вершин. Они походили на гигантскую руку, предостерегающе поднятую в небо. По обе стороны от меня простирался край пропасти.