Обитатели потешного кладбища - [7]
И рассказывает о золоте какого-то дантиста.
– Разыгралась целая драма. Всех пересажали. И виновных, и невиновных. Как знать, может, вообще никто виноват не был. Ну, умер. Старый был. Ну, пропало золото. Может, и не было. Мало ли, что закупал. Да подумаешь! Какая разница? Но полиция начала копать под каждого. Как же, золото! Если было золото, значит, убили. И в итоге посадили всех, кто хоть сколько-то знал этого дантиста. Даже случайных пациентов из его записной книжечки привлекли. Под любого копни хорошенько – что-нибудь найдешь обязательно. Вот что иной раз творят с живыми мертвецы. Вот такая полиция во Франции.
Ах ты, старый черт!
На следующий день редактор звонит мне домой:
– Ну что, накаркали.
– Это вы о чем?
– Включайте радио. На улицах беспорядки. Как вы и предупреждали.
Я подавил легкий укол тщеславия – вот, мол, утер я нос старому пердуну, говорил же: «рванет», – овладел собой и спокойно ответил:
– Ну что вы, Роза Аркадьевна? Я-то тут при чем?
Она отметила, что чутье меня не подвело, в Нантере я справился, и она хочет, чтобы я снова мешался со студентами, был в эпицентре событий, дала несколько имен.
– Отправляйтесь в Латинский квартал. Поговорите с ними, они вас сведут с лидерами студенческого движения. Берите интервью и приносите материал!
Деваться некуда, дело свое я сделаю, только всё это – шелуха, мелочи жизни, пена дней. Ох, что в душе моей теперь, какая там стоит тишь и кристальная ясность! За эту неделю во мне многое изменилось. С какими волшебными людьми я сошелся! И превыше всего, я влюблен. Впервые! По-настоящему! Чувствую себя счастливым глупцом. Встречи, прогулки, стихи… По ночам я судорожно веду мои записи, не хочется ничего упустить, тут каждое мгновение насыщено незнакомыми запахами, таинственными звуками и совершенно необыкновенным светом, будто он проходит сквозь какой-то невидимый витраж, распадается на лучи, просеивается сквозь мозаику. Иногда меня посещает сомнение: все забуду… что-нибудь упущу… Отсюда моя одержимость – записать!
Мы вышли из киноклуба и пошли в Люксембургский сад. В аллеях было тихо и пусто, только ветер раскачивал ветви, в отдалении журчал фонтан. Выпили по бокалу вина в литературном кафе, опять платила Мари, опять смущение – нас придирчиво изучали снобы, на ножки Мари таращился косоглазый господин в коротких брючках, выпучивал нижнюю губу, поправлял очки и снова пялился… его шнурки были перевязаны узелками, на грязном ботинке красовалось жирное пятно птичьего помета… Мы ушли. Молодая листва бросала живые тени на мраморные фигуры, солнце садилось. Мы двигались в направлении бульвара Сен-Мишель, прошли мимо статуи худенького мальчика с маской Гюго; я говорил о дуэли с полицейским, Мари смеялась и вдруг увидела мсье Моргенштерна. Тогда-то все и сдвинулось. Я еще не понимал, что происходит, я не знал, кем был этот старик и почему она к нему побежала, почему так изменилась в лице… У него на затылке была большая рана, похожая на красный кленовый лист, я хотел его снять, не догадываясь, что это была запекшаяся кровь и слипшиеся волосы; несколько секунд я верил, что трогаю осенний кленовый лист. Мсье Моргентшерн застонал. Я уставился на мою руку. От вида крови Мари стало нехорошо. Я испугался, что она упадет в обморок. Где-то неподалеку заиграл оркестр. Она дала мне платок, сказала приложить его к ране и убежала ловить такси. Я осторожно держал голову старика, заглядывая в его серо-голубые глаза; я видел в них туман, реку, стальное холодное небо… Меня пробрала дрожь от его улыбки. Он что-то сказал. Я не понял и отвел глаза. Марш приближался. Деревья, прутья решетки, красные мундиры, блеск инструментов, прутья решетки, деревья…
Мсье Моргенштерн вдруг негромко пропел:
Таксист въехал на тротуар к самим воротам, но когда увидел меня в обнимку с вялым стариком, хотел сдать назад. Мари подбежала к его окошечку и впилась в его руку, он ей кричал, чтоб мы вызывали «скорую».
– Laissez-moi, mademoiselle![5]
Она не отпускала его.
– Aidez-nous, je vous en prie![6]
Ох, дерьмо! Толстяк выскочил и помог мне, но был недоволен: здесь нельзя задерживаться, меня оштрафуют! Оркестр развернулся и пошел на нас. Я вдруг понял, что они играют ту же мелодию, что пропел старик. Пока ехали в больницу, Пантеон рос в моем воображении, разрастался; мсье Моргенштерн бредил, впадал в странное состояние, говорил на трех языках вперемешку, как казалось, с разными людьми, но все время обращался ко мне: принимая меня за кого-то, он говорил о том, что произошло элементарное недоразумение, вы понимаете, мой друг, меня с кем-то перепутали… quiproquo[7], приняли за богача… он беззвучно смеялся, стонал, его глаза уплывали в облако обморока… Мари пришла в ужас: на вас напали, Альфред!.. Мсье пострадавший, выглянув на нас из обморока, усмехался, но очень вяло: напали?.. ну, так, чуть-чуть… страдальческая улыбка… забрали кошелек… Вас ограбили, возмутилась Мари… пустяки, у меня ничего не было, медальон… ах, la roupie de sansonnet[8]… И снова туман затянул глаза; старик бессвязно бормотал, задавал мне вопросы, на которые я не мог ответить; кажется, и не подразумевалось, чтобы кто-то отвечал на те вопросы, их мог бы запросто задавать Сфинкс, настолько бессмысленны они были… Мари оборачивалась с переднего сиденья, я в растерянности смотрел на нее, она отвечала пугливой улыбкой, протянула руку, я ее отчаянно поцеловал. Были и другие прикосновения, непонятные, таинственные, будто подстроенные, например: когда мы вместе помогали мсье Моргенштерну втиснуться в авто, моя рука оказалась плотно сжатой между ребрами старика (а худющий!) и ее грудью. Затем мы столкнулись, но не лбами, я ткнулся ей лицом в шею, и она засмеялась, отметив, что я колючий. Уже внутри она мне передавала салфетку и угодила пальцем в глаз – «Ой, прости, дорогой!» – это прозвучало так, будто все происходит в каком-то будущем, когда мы женаты не один год. И еще несколько мимолетных касаний, незабываемых заплаток на моей израненной чувственности. В общем, из такси я вылезал совершенно распухшим от человеческой близости. Вечером на куртке нашел два больших пятна крови, но не позволил себе расстроиться. «Вот как хорошо! Как после убийства», – и рассмеялся, дурацкая привычка одинокого человека.
![Путешествие Ханумана на Лолланд](/storage/book-covers/d5/d576f9fef42a5cbeb6db1b301935fce5a7f7935b.jpg)
Герои плутовского романа Андрея Иванова, индус Хануман и русский эстонец Юдж, живут нелегально в Дании и мечтают поехать на Лолланд – датскую Ибицу, где свобода, девочки и трава. А пока ютятся в лагере для беженцев, втридорога продают продукты, найденные на помойке, взламывают телефонные коды и изображают русских мафиози… Но ловко обманывая других, они сами постоянно попадают впросак, и ясно, что путешествие на Лолланд никогда не закончится.Роман вошел в шортлист премии «РУССКИЙ БУКЕР».
![Бизар](/storage/book-covers/2d/2d75468b0afb3436ff11eb75037ed5ddd7223730.jpg)
Эксцентричный – причудливый – странный. «Бизар» (англ). Новый роман Андрея Иванова – строчка лонг-листа «НацБеста» еще до выхода «в свет».Абсолютно русский роман совсем с иной (не русской) географией. «Бизар» – современный вариант горьковского «На дне», только с другой глубиной погружения. Погружения в реальность Европы, которой как бы нет. Герои романа – маргиналы и юродивые, совсем не святые поселенцы европейского лагеря для нелегалов. Люди, которых нет, ни с одной, ни с другой стороны границы. Заграничье для них везде.
![Аргонавт](/storage/book-covers/60/609bd96c16f46d9880ef2a9bc80758f4417cfe73.jpg)
Синтез Джойса и Набокова по-русски – это роман Андрея Иванова «Аргонавт». Герои Иванова путешествуют по улицам Таллина, европейским рок-фестивалям и страницам соцсетей сложными прихотливыми путями, которые ведут то ли в никуда, то ли к свободе. По словам Андрея Иванова, его аргонавт – «это замкнутый в сферу человек, в котором отражается мир и его обитатели, витрувианский человек наших дней, если хотите, он никуда не плывет, он погружается и всплывает».
![Копенгага](/storage/book-covers/c6/c6d22505ff24f65483285e1ee7667a7500f4cbd4.jpg)
Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.
![Театр ужасов](/storage/book-covers/51/511233769ce9659e9e2c973eb5abedadf236e2fe.jpg)
«Это роман об иллюзиях, идеалах, отчаянии, это рыцарский роман, но в сервантесовском понимании рыцарства», – так определяет свою книгу автор, чья проза по-новому открывает для нас мир русской эмиграции. В его новом романе показана повседневная жизнь русскоязычных эстонцев, оказавшихся в сновидческом пространстве между двумя странами и временами: героическим контркультурным прошлым и труднопостигаемом настоящим. Бесконечная вереница опасных приключений и событий, в которые автор вовлекает своих героев, превращает роман в широкую художественную панораму, иногда напоминающую брейгелевские полотна.
![Харбинские мотыльки](/storage/book-covers/bd/bd2f178698af7ac7417872ff87982143934288cb.jpg)
Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.
![Камертоны Греля](/storage/book-covers/59/59dd8e25bbcbc1376e95fa960fbf5fec3a1aec9a.jpg)
Автор: Те, кто уже прочитал или сейчас как раз читает мой роман «Камертоны Греля», знают, что одна из сюжетных линий в нём посвящена немецкому композитору и хормейстеру Эдуарду Грелю, жившему в Берлине в XIX веке. В романе Грель сам рассказывает о себе в своих мемуарах. Меня уже много раз спрашивали — реальное ли лицо Грель. Да, вполне реальное. С одной стороны. С другой — в романе мне, конечно, пришлось создать его заново вместе с его записками, которые я написала от его лица, очень близко к реальным биографическим фактам.
![Дюк Эллингтон Бридж](/storage/book-covers/5c/5c7f32b4f05715d62a7e99223a79b2214766d23b.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Радуйся!](/storage/book-covers/44/44574fda6f3bfe5a00d86dcede23a52e08220e15.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Врата Жунглей](/storage/book-covers/04/04dab4ee0e3dc03b2747c1497347336627e3d727.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Все для Баси](/storage/book-covers/a6/a6184441b7f30bc99dda239566d68e73a30ff8ed.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Остановка](/storage/book-covers/01/01459c37ac1c0d9335090862a8f3500ffb274e96.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Крио](/storage/book-covers/48/48ad7809d5d07d9260e72b8eedda0033640e8180.jpg)
Новый роман Марины Москвиной – автора «Романа с Луной», финалиста премии «Ясная Поляна», лауреата Международного Почетного диплома IBBY – словно сундук главного героя, полон достоверных документов, любовных писем и семейных преданий. Войны и революция, Москва, старый Витебск, бродячие музыканты, Крымская эпопея, авантюристы всех мастей, странствующий цирк-шапито, Америка двадцатых годов, горячий джаз и метели в северных колымских краях, ученый-криолог, придумавший, как остановить Время, и пламенный революционер Макар Стожаров – герой, который был рожден, чтобы спасти этот мир, но у него не получилось…
![Stabat Mater](/storage/book-covers/a5/a5be305ae84f478b0236042c69f59e16c002628f.jpg)
Мир охватила новая неизлечимая болезнь. Она поражает только детей. Больных становится все больше, и хосписы, где пытаются облегчить их муки, начинают закрывать. Врачи, священник, дети и их родители запираются там, как в крепости… Надежда победить страшный недуг приходит с неожиданной стороны, а вот вечные вопросы – зачем нужны страдания и в человеческих ли силах уменьшить их – остаются с каждым. «Только показав всё честно, без щадящей ретуши, имеешь право утверждать – из любой бездны всегда есть путь к свету». Руслан Козлов «Получилась мощная проза, которую автору жизненно важно было написать.
![Лекции по русской литературе](/storage/book-covers/74/7494710fc6fe3a387bc6c26363b6aef1e9ad1a7b.jpg)
Эта книга Василия Аксёнова похожа на разговор с умершим по волшебному телефону: помехи не дают расслышать детали, но порой прорывается чистейший голос давно ушедшего автора, и ты от души улыбаешься его искрометным воспоминаниям о прошлом. Мы благодаря наследникам Василия Павловича собрали лекции писателя, которые он читал студентам в George Washington University (Вашингтон, округ Колумбия) в 1982 году. Героями лекций стали Белла Ахмадуллина, Георгий Владимов, Валентин Распутин, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Борис Пастернак, Александр Солженицын, Владимир Войнович и многие-многие известные (и уже забытые) писатели XX века. Ну и, конечно, одним из главных героев этой книги стал сам Аксёнов. Неунывающий оптимист, авантюрист и человек, открытый миру во всех его проявлениях. Не стоит искать в этих заметках исторической и научной точности – это слепок живой речи писателя, его вдохновенный Table-talk – в лучших традициях русской и западной литературы.
![Кока](/storage/book-covers/e9/e9437edcd4bc906d2f8932e339c69d4b2c238bda.jpg)
Михаил Гиголашвили – автор романов “Толмач”, “Чёртово колесо” (шорт-лист и приз читательского голосования премии “Большая книга”), “Захват Московии” (шорт-лист премии “НОС”), “Тайный год” (“Русская премия”). В новом романе “Кока” узнаваемый молодой герой из “Чёртова колеса” продолжает свою психоделическую эпопею. Амстердам, Париж, Россия и – конечно же – Тбилиси. Везде – искусительная свобода… но от чего? Социальное и криминальное дно, нежнейшая ностальгия, непреодолимые соблазны и трагические случайности, острая сатира и евангельские мотивы соединяются в единое полотно, где Босх конкурирует с лирикой самой высокой пробы и сопровождает героя то в немецкий дурдом, то в российскую тюрьму.Содержит нецензурную брань!