Обитатель лесов - [89]

Такова была наружность обоих степных разбойников.

— Чего же вам надо от Орла снежных гор, как вы меня называете? — спросил спокойно канадец.

— Хе, хе! — произнес разбойник с улыбкой. — Мне кажется, что где-то мы уже друг с другом встречались, и, если память мне не изменяет, канадский охотник спас скальп на своей голове только благодаря…

— Хорошему удару прикладом, который ваша отличная память должна сохранить в вашей башке, — вмешался в разговор Хозе.

— А, и вы тут тоже? — кивнул ему американец.

— Как видите! — отвечал испанец со спокойствием.

— Этот человек, которого мои индейские братья называют Насмешником, — заметил отцу Метис.

Раздражительный Хозе хотел было ответить на слова Метиса какой-нибудь колкостью, но Розбуа остановил его.

Старый охотник чувствовал, что терпение его подходит к концу.

— Я встал, чтобы выслушать слова примирения, а языки Красной Руки и Метиса уклоняются от этой цели, — произнес он важно.

— На объяснение нашего предложения не потребуется много времени, — отвечал американец. — Говори ты, Метис.

— Вы имеете у себя богатый клад, — объяснил Метис. — Вас только трое, а нас в пять раз больше, и мы должны завладеть этим кладом. Вот все, что мы хотим сказать.

«Коротко и обстоятельно, ясно и бесстыдно, — подумал про себя Хозе. — Поглядим, что на это скажет Розбуа».

— Гм, — возразил канадец, — и на каких условиях полагаете вы получить от нас клад?

— С условием, что вы трое тотчас убираетесь прочь.

— С оружием и припасами?

— С припасами, но без оружия, — отвечал Метис, знавший очень хорошо, что ему нетрудно будет потом выдать троих охотников краснокожим.

— Если бы эти разбойники не замышляли ничего против нас, то при своей многочисленности они легко могли бы оставить нам все оружие, — шепнул канадцу на ухо Хозе.

— Это понятно, но дай мне изобличить этих бездельников, — отвечал тихо Розбуа.

Обратившись к Метису, старик прибавил очень громко.

— Разве вам не довольно сокровищ, которые мы вам уступим? К чему вам три ружья, когда вас пятнадцать воинов?

— Мы таким образом отнимем у вас возможность вредить нам.

Розбуа пожал плечами.

— Это не ответ, — сказал он, — вы имеете дело с людьми, которые могут все слышать, которые не побоятся угроз и не поддадутся на удочку лживых обещаний. Нам надо знать положительно, к чему следует быть готовыми, — присовокупил он, обратившись к Хозе.

На этот раз заговорил отец Метиса.

— Ну, так я вам объясню! Обещая сохранить вам жизнь, Метис забывает одно небольшое условие.

— Какое?

— То, что вы должны сдаться нам, — ответил он.

— Пусти, я объяснюсь с этой змеиной породой с белым хвостом и индейской головой, — произнес Хозе, толкая локтем индейца.

— Хозе! — произнес старик торжественным тоном. — С тех пор, как мне предстоит заботиться о жизни сына, я вижу перед собой священную обязанность, и в случае, если нас постигнет какое-то несчастье, хочу предстать пред судом Всевышнего с чистой совестью. Мы не можем действовать очертя голову.

Потом он опять обратился к Метису.

— Ну, так объясняйтесь же прямо, как прилично бесстрашным воинам и христианам. Что вам надо? Как полагаете вы поступить с вашими пленниками?

Но Метису не хотелось раскрывать своих планов. Хотя он был почти уверен в победе, ему все же хотелось избежать пролития крови и, главное, потери времени на перестрелку. Он все еще льстил себя обманчивой надеждой, что три охотника предпочтут плен смерти, от которой их ничто не могло уже спасти.

— По чести, я не знаю, что мне с вами троими делать, — отвечал он. — Впрочем, может быть, вы знаете некоего Черную Птицу, воины которого меня сопровождают. Он во что бы то ни стало хочет захватить вас, и я обещал ему вас выдать.

При этих словах, произнесенных Метисом на испанско-индейском диалекте, охотники могли различить сквозь низкие ветки кустарника блеск глаз, сверкавших, как у тигра, выжидающего свою добычу; лицо, которому принадлежали эти глаза, было разрисовано такими отвратительными узорами и фигурами, что представлялось ужаснее морды тигра.

— Да, я так и думал! — откликнулся Розбуа. — А что станет с нами делать Черная Птица?

— Я вам сейчас объясню, — произнес Метис, обращаясь к своему союзнику. — Скажи, брат мой, что намерен сделать Черная Птица с Орлом, Насмешником и юным воином юга?

— Три вещи, — отвечал апах, — во-первых, я сделаю из них собак своей хижины, потом высушу у своего огня кожу с их черепов и, наконец, отдам их сердца на съедение своим воинам, потому что они храбрые люди и их мужество перейдет к тем, кто съест их сердца.

— Хорошо! — сказал Метис, внимательно выслушав слова индейца. — Метис в точности повторит слова своего брата. Великий индейский предводитель, — заговорил он, употребляя на этот раз с намерением английский язык, который был понятен обоим охотникам, — обещает своим пленникам дружбу, которую ему внушили три храбрых воина, обещает им лучшие местности для охоты за зверями и самых красивых своих жен.

— Перестань же, Розбуа, — крикнул Хозе, — это просто срам слушать злодея; разве ты не видишь, что он издевается над твоей честностью?

— Что говорит Насмешник? — дерзко спросил старый разбойник.