Обезьяны, человек и язык - [22]
Браун – известный психолог. Гарднеры считают его своим другом среди психолингвистов, так что эволюция его взглядов может служить особенно яркой иллюстрацией тех заблуждений, которые характерны для изучающих развитие языка. Поскольку известно, что у взрослых англичан для правильного употребления и понимания речи порядок слов является в конечном счете решающим, в нем стараются усмотреть нечто «врожденное» и необходимое и для самых первых высказываний детей, даже если ребенок не нуждается в этом, чтобы быть понятым. С другой стороны, заранее настроившись на то, что у шимпанзе не может быть языка, Браун в 1970 году был склонен оценивать порядок слов в предложениях Уошо с крайне жестких позиций даже тогда, когда этот порядок слов не был еще досконально изучен. Таким образом, по словам Гарднеров, требования, которые Браун предъявлял и к детям, и к шимпанзе, завели в тупик саму возможность научного подхода к решению этой проблемы.
В той же статье (1970 год) Браун выражал убеждение, что по-прежнему «нет никаких доказательств» наличия искомых способностей у шимпанзе, и все свое внимание в дальнейшем сосредоточил на отрицающей эти способности точке зрения, к сожалению широко распространенной, а также на изложении причин своего критического отношения к первым предложениям Уошо. То, что «нет никаких доказательств», само по себе еще не доказывает обратного, просто некоторые исследователи не переносят отрицательных результатов. Понятно, что уж если кто-то не верит, что Уошо придает значение порядку слов, то отсутствие каких бы то ни было доказательств будет трактоваться как несомненное доказательство того, что она не воспринимает порядка слов.
Таким образом, Браун описывает развитие языка у детей как процесс, во время которого общающиеся лица постоянно как бы переносятся из настоящего в другие времена, причем это явление становится все богаче по мере того, как дети овладевают иерархической структурой предложений. При этом каждый раз воссоздается ситуация, породившая то или иное сообщение. Брауну различия между «телеграфными» предложениями из двух слов и более длинными фразами типа «машина стукнула грузовик» представляются решающими. При составлении и понимании таких более сложных предложений важное значение приобретает их структура. Браун противопоставляет постепенное развитие все время усложняющихся структур языка у детей – последовательное вычленение языка как системы, обособленной от мыслительных процессов, ограниченных данным моментом, – фактам, полученным для Уошо, чтобы обосновать предположение, что она никогда не преодолеет первого уровня. Эти аргументы против Уошо были подхвачены и развиты коллегой Брауна, Урсулой Беллуджи, которая также в основном занималась порядком слов в высказываниях Уошо и также впоследствии изменила свои взгляды.
Язык, название и концепция
В 1970 году Урсула Беллуджи в соавторстве с Якобом Броновским опубликовала в журнале Science статью с критическим разбором способностей Уошо. Беллуджи была одной из тех, кто совместно с Роджером Брауном изучал развитие речи у Адама и Евы, и упомянутая статья в существенной степени опиралась на эти эксперименты. Ее статья, как и статья Брауна, едва не склонила чашу весов в сторону противников серьезного обсуждения способности Уошо объясняться на амслене. И, хотя уже шел август 1973 года и к тому времени один из соавторов давно отрекся от своей статьи, тем не менее высказанные в ней аргументы против Уошо неожиданно вновь прозвучали на Международной конференции по этологии в разговорах ученых, отрицательно относящихся к работе Гарднеров.
Беллуджи и Броновский углубились в изучение роли порядка слов и его взаимосвязей со свойствами, присущими человеческому языку и человеческому мышлению. Чтобы подчеркнуть важность порядка слов, авторы выделяют пять существенных стадий в процессе развития языка у людей. Вот первые четыре стадии, отражающие развитие «перемещаемости»:
1. Запаздывание между моментом восприятия стимула и воспроизведением порожденного этим стимулом сообщения, иначе говоря, между приемом поступающего сигнала и подачей ответного.
2. Отделение порывов и эмоциональных реакций от содержания сообщений или находящихся в них указаний.
3. Расширение периода времени, о котором говорится, то есть развитие способности обращаться к событиям, происходящим в прошлом или связанным с будущим, а также обсуждать различные варианты предполагаемых событий.
4. Интравертизация языка, в результате чего он перестает быть лишь средством социального общения, а становится также инструментом самопознания и исследования, с помощью которого говорящий мысленно конструирует ряд возможных высказываний, прежде чем выбрать одно из них и произнести вслух.
Пройдя эти четыре стадии, люди приобретают способность сообщать информацию об окружающем, которая не является непосредственным руководством к действию. Вследствие этого общение становится менее эмоциональным и менее связанным с происходящими в данный момент событиями. Как и свойства, описанные ранее Брауном, эти четыре стадии с необходимостью требуют конкурентной эволюции некоторых грамматических структур, чтобы развилась способность восстанавливать отсутствующие в контексте связи. Таким образом, для наступления пятой стадии, на которой формируется способность к структурному анализу, необходимо, чтобы были пройдены первые четыре. Они характеризуются авторами как поведенческие в отличие от пятой – логической. Итак:
Обновленное и дополненное издание бестселлера, написанного авторитетным профессором Мичиганского университета, – живое и увлекательное введение в мир литературы с его символикой, темами и контекстами – дает ключ к более глубокому пониманию художественных произведений и позволяет сделать повседневное чтение более полезным и приятным. «Одно из центральных положений моей книги состоит в том, что существует некая всеобщая система образности, что сила образов и символов заключается в повторениях и переосмыслениях.
Монография, посвященная специфическому и малоизученному пласту американской неформальной лексики, – сленгу военнослужащих армии США. Написанная простым и понятным языком, работа может быть интересна не только лингвистам и военным, но и простым читателям.
Ноам Хомский, по мнению газеты Нью-Йорк Таймс, самый значимый интеллектуал из ныне живущих. В России он тоже популярный автор, один из властителей дум. Боб Блэк в этой книге рассматривает Хомского как лингвиста, который многим представляется светилом, и как общественного деятеля, которого многие считают анархистом. Пришла пора разобраться в научной работе и идеях Хомского, если мы хотим считаться его единомышленниками. И нужно быть готовыми ко всесторонней оценке его наследия – без церемоний.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
«Как начинался язык» предлагает читателю оригинальную, развернутую историю языка как человеческого изобретения — от возникновения нашего вида до появления более 7000 современных языков. Автор оспаривает популярную теорию Ноама Хомского о врожденном языковом инстинкте у представителей нашего вида. По мнению Эверетта, исторически речь развивалась постепенно в процессе коммуникации. Книга рассказывает о языке с позиции междисциплинарного подхода, с одной стороны, уделяя большое внимание взаимовлиянию языка и культуры, а с другой — особенностям мозга, позволившим человеку заговорить. Хотя охотники за окаменелостями и лингвисты приблизили нас к пониманию, как появился язык, открытия Эверетта перевернули современный лингвистический мир, прогремев далеко за пределами академических кругов.
В 1856 году известный археолог и историк Алексей Сергеевич Уваров обратился к членам Академии наук с необычным предложением: он хотел почтить память своего недавно скончавшегося отца, бывшего министра народного просвещения С. С. Уварова, учредив специальную премию, которая должна была ежегодно вручаться от имени Академии за лучшую пьесу и за лучшее исследование по истории. Немалые средства, полагавшиеся победителям, Уваров обещал выделять сам. Академики с благодарностью приняли предложение мецената и учредили первую в России литературную премию.