Обетованная земля - [91]

— Вы все правильно сделали, — сказал Смит, складывая квитанцию. — Пожалуйста, извинитесь за меня перед Джесси, — обратился он затем к Хиршу. — Я не поклонник обычая прощаться с умершим за рюмкой. К тому же я, к сожалению, совсем не знал Теллера.

— Но Джесси специально для вас приготовила селедочный салат! — возразил Хирш.

Смит вздернул плечи:

— Я полагаюсь на вас, господин Хирш. Уверен, вы найдете нужные слова.

В знак приветствия он приложил руку к своей панаме и медленно двинулся прочь по запыленной улице.

— Что бы мы без него делали, — вздохнул Липшютц. — Нас даже похоронить было бы не на что. Он все оплатил. Но почему все-таки Теллер это сделал? Как раз сейчас? Когда американцы и русские побеждают и побеждают…

— Да, — отозвался Хирш с горечью. — А немцы, несмотря на это, все сражаются и сражаются, как будто защищают святой Грааль. От этого ведь тоже можно прийти в отчаяние, вам не кажется?

— Вы уже были в музее Метрополитен? — спросил меня Реджинальд Блэк.

Я покачал головой. Он с удивлением уставился на меня:

— Еще не были? Вот уж не думал! Я-то считал, вы его уже наизусть знаете. Для будущего торговца искусством пробел непростительный. Сходите прямо сейчас. Там еще открыто. И можете не возвращаться. На сегодня вы свободны. Отведите на музей побольше времени.

В музей я не пошел. Не рискнул. У меня было такое чувство, будто я все еще живу на тонком льду, под который совсем недавно не провалился лишь чудом. Мой последний сон мучил меня гораздо дольше, чем я ожидал, и вновь поселил во мне то чувство неуверенности, с которым мне пришлось так долго бороться. Ничто не миновало, теперь я точно знал это, да и смерть Теллера подействовала на меня сильнее, чем я предполагал. Спастись-то мы спаслись, но только не от самих себя.

Я очнулся от размышлений лишь перед антикварным магазином Сильверов. Внутри, между двумя белыми с позолоченной окантовкой креслами, в позе роденовского мыслителя сидел Арнольд Сильвер, младший компаньон фамильного дела, паршивая овца сильверовской династии, и мечтательно глядел на улицу. Когда я постучал по стеклу, он вздрогнул от неожиданности, потом подошел к двери.

— Редкое удовольствие видеть вас здесь, господин Арнольд, — пошутил я.

Арнольд расплылся в мягкой улыбке:

— Александра нет. Он сегодня обедает в кошерном ресторане «Берг». Я не пошел. Я питаюсь по-американски!

— Надеюсь, в «Вуазане»? — предположил я. — Гусиная печенка там просто объедение.

Сильверы, хотя и однояйцовые близнецы, были полными противоположностями почти во всем, хотя родились с разницей лишь в три часа. Они напоминали мне еще более трагическую пару — сиамских близнецов, один из которых был беспробудный пьяница, а другой — трезвенник, вынужденный терпеть и все пьянки брата, и следующее за ними тяжелое похмелье, получая невольно тошноту и головные боли. Это был единственный трезвый пьяница, о каком мне доводилось слышать.

Примерно такими же противоположностями были Арнольд и Александр, с той лишь счастливой разницей, что они, слава богу, не имели общего организма.

— Я тут неплохую бронзу обнаружил, — сообщил я. — В аукционном доме Шпанирмана, на Пятьдесят девятой улице. Это на аукционе ковров, торги послезавтра.

Сильвер-младший только отмахнулся:

— Я теперь коммерцией не интересуюсь. Расскажите об этом моему брату-фашисту. У меня жизнь решается! Понимаете, о чем я?

— Еще бы! А кто вы по гороскопу? Когда родились?

— Я? Двадцать второго июня. Утром. А что?

— Значит, Рак, — констатировал я. — А Александр?

— Двадцать первого, поздно ночью. Зачем это вам?

— Значит, еще Близнец.

— Близнец? Конечно, близнец! Разумеется, близнец, кто же еще? Бред какой-то!

— Я имею в виду, по созвездию Близнец, он родился в последний день этого зодиакального знака. Это многое объясняет.

— Что именно?

— Ваши характеры. Они слишком разные.

Арнольд уставился на меня:

— И вы в это верите? Во всю эту чушь?

— Я верю и в куда большую чушь, господин Арнольд.

— А что за характер у Рака? Господи, слово-то какое мерзкое!

— Оно не имеет ничего общего с болезнью. Только с представителем фауны, который с древнейших времен считается деликатесом. Как омар, только гораздо нежнее.

— А по характеру? — не унимался жених Арнольд.

— Глубоко чувствующие. Добродушные. Тонко воспринимающие. Художественно одаренные. Привязанные к семье.

Арнольд заметно оживился.

— А в любви?

— Раки романтики. Даже идеалисты! Держатся за свою любовь так крепко, что лишить их ее можно только вместе с клешней.

— Что за мерзкий образ!

— Ну это символически. А в переводе на язык психоанализа это означает примерно вот что: отнять у вас вашу любовь можно, только лишив вас половых органов.

Арнольд побледнел:

— А мой брат? С ним как?

— Он Близнец, ему куда легче жить. Он двуликий Янус. Сегодня такой, завтра другой. Меняет личины шутя. Быстрый, бойкий, очень остроумный, в общем, великолепный.

Арнольд понуро кивнул.

В это мгновение в помещение вошел Александр, лоснясь от тяжелой кошерной еды и с некошерной сигарой во рту.

Арнольд бросил на меня красноречивый взгляд, умоляющий его не выдавать.

Александр благосклонно поздоровался со мной и вытащил бумажник.