Обещай, что никому не скажешь - [6]

Дел отвела меня на задний двор дома на гребне маленького холма и в подробностях описала, как свинья пожирала своих детей.

— У нее зубы, как бритвы, — сказала она. — Когда она покончила с ними, ничего не осталось, только три хвостика.

Мы подошли к деревянной двери погреба, вделанной в склон холма примерно в пятидесяти футах от дома. Она напомнила мне металлическую дверь, которая вела в подвал нашего старого дома в Массачусетсе. Дел наклонилась, откинула засов тяжелой деревянной двери и распахнула ее. Неотесанные деревянные ступени вели в черную яму, где могло находиться что угодно — темница или бомбоубежище.

— Давай, иди первой. Я должна закрыть за нами дверь.

Я начала спускаться по ступеням и поняла, что это овощной погреб: маленькое помещение, возможно, восемь на восемь футов, со стенами из шлакобетона и просевшими деревянными полками, тянувшимися от пола до потолка. На полках стояли ряды консервов и бушельные корзины с проросшей сырой картошкой, мятыми яблоками и вялой морковью. Дел закрыла дверь, и стало совершенно темно. Я гадала, могла ли она остаться снаружи и закрыть засов, оставив меня умирать в этой сырой яме. Вполне возможно, что это была темница, что-то вроде пыточной камеры. Я судорожно вздохнула. Вокруг пахло сырой землей и затхлыми корнеплодами. Это был запах Дел.

— Дел?

— Погоди, я зажгу спичку. — Я услышала, как она прошмыгнула мимо и стала ощупывать полки, потом встряхнула коробку спичек, вытащила одну и зажгла ее. В маленьком помещении заиграли оранжевые отблески. Дел сняла с полки старую банку из-под повидла со свечой внутри и зажгла ее. Потом она задула спичку и поднесла огарок свечи к моему лицу, словно изучая меня и не вполне понимая, кем я могу оказаться.

— Ладно. Если я покажу тебе мой секрет, обещай никому не говорить. Ты должна поклясться. — Ее бледные глаза смотрели прямо на меня и, казалось, проникали в мозг прямо до затылка.

— Хорошо.

— Жизнью клянешься?

— Да, — пробормотала я. Она отодвинула свечу от моего лица и поставила ее на полку рядом с пыльными банками консервированных помидоров.

— Скажи: «Чтоб мне сдохнуть, если я вру».

— Чтоб мне сдохнуть, если я вру, — повторила я.

— У меня есть татуировка, — сообщила Дел. Она начала расстегивать свою грязную желтую рубашку с вышитыми цветными лассо, ковбойскими шляпами и лошадями.

Я хотела попросить, чтобы она остановилась, что я верю ей на слово и не хочу смотреть, но было уже поздно. Она сняла рубашку. К моему облегчению, под рубашкой оказалась замызганная белая майка с крошечным белым цветком, пристроченным в центре горловины. Дел быстро задрала майку, и я смущенно опустила глаза, думая о том, что, наверное, все истории, которые мы слышали, были правдой. Тем не менее я была здесь, в погребе, вместе с Картофельной Девочкой. О чем я только думала? Если об этом когда-нибудь станет известно в школе… Я передернула плечами, мучительно стараясь найти предлог, чтобы поскорее уйти отсюда. Запах грязи стал невыносимым.

— Ты будешь смотреть, или как? — спросила она.

Я медленно перевела взгляд с утоптанного земляного пола на обнаженное туловище Дел.

Дел была тощим ребенком; я практически могла пересчитать ее ребра. Она выглядела как человек, лишившийся всех красок, — даже ее соски казались бледными. И там, на ее костлявой грудной клетке, над тем местом, где, по моему мнению, находилось ее сердце, стояла буква «М». Я наклонилась поближе, чтобы лучше видеть, стараясь забыть о том, что смотрю на кожу незнакомой девочки, и не просто на кожу, но на то место, где однажды появится грудь. Я уже замечала очертания будущих грудей: легкие выпуклости, выглядевшие совсем неуместно на ее худом теле. Но мой взгляд был прикован не к ее выпуклостям, отличавшимся от моей собственной плоской груди, а к татуировке.

Это была рукописная заглавная буква «М» с изящно выведенными завитками. Татуировка была наколота черными чернилами довольно недавно, так как кожа вокруг оставалась красной и припухшей. Она выглядела немного воспаленной. Я подумала о том, как это было больно, и попятилась.

Единственной татуировкой, которую я видела в своей жизни, был выцветший якорь на предплечье одного из ухажеров моей матери, который служил на флоте. Морячок Папай тоже носил татуировку, но мультфильмы были не в счет; они ничего не значили в теперешней ситуации.

Я пыталась выглядеть безучастной… но татуировка? У пятиклассницы? Теперь Дел казалась еще более чуждым существом, чем раньше.

— Что значит «М»? — спросила я.

— Этого я не могу сказать. — Она улыбнулась, довольная силой своей тайны.

— А кто сделал тебе татуировку?

— Кто-то особенный.

— Тебе было больно?

— Не очень.

— Кажется, что тебе и сейчас больно.

— Это хорошая боль.

Я не стала спрашивать, какой может быть плохая боль. У меня не было возможности спросить еще о чем-то, поскольку дверь распахнулась, и погреб заполнился светом. Я посмотрела наверх и увидела силуэт нескладного парня, стоявшего на другом конце лестницы.

— Дел, какого черта ты там делаешь? И кто там с тобой? Господи, вы целуетесь, или еще что? — Голос парня был скрипучим, словно у него болело горло и он не мог говорить громко.