Обещания - [41]

В тот момент ему хотелось только одного — раздеться в броситься в бассейн. Кроме того, он попросил, чтобы Хартфорду ничего не говорили об этом покупателе дома. И вообще, они с Хартфордом уже договорились, и сделка, можно сказать, состоялась.

Но Алан Хартфорд обвел его вокруг пальца. Предложение о продаже дома отдельно от земли, сделанное через агента, несомненно, было его идеей. А он, Паркер, проиграл. Проиграл и сильно подвел своего отца. Он в ярости ударил кулаком по стене.

Глава 13

Погода была уже осенней. Дни стояли еще теплые, напоенные ароматами трав, но вечерами налетал холодный ветер, воздух быстро остывал, и к утру выпадала, обильная роса. После двух лет, проведенных в пустынях Ближнего Востока, было несказанно приятно вновь очутиться на родине, и Джей с благодарностью встречал каждый новый день. Он почти забыл, как прекрасна Америка. Теперь он был дома, окруженный счастливыми, улыбающимися лицами братьев и сестер, их смехом и шутками. И это вместо дисциплины, постоянной муштры и бараков! А вместо армейской похлебки теперь он ел приготовленные Анни обеды. Да, жизнь просто замечательна. Не хватает только одного, но, черт побери, он навсегда выбросит это из головы.

Одним словом, Джей вернулся к обычной жизни, словно влез в старые удобные ботинки. Он работал теперь целыми днями у Милбрука, в то время как его семья занималась домом. Прежде всего они энергично взялись за фасад и с благословения Алана Хартфорда решили повесить над дверью вывеску «Пансион миссис Чатфильд». Томми долго и кропотливо работал над ней, чтобы получилось как можно красивее.

Они оторвали все прогнившие доски, которыми был обшит огромный дом, подрезали кусты живой изгороди с вплетенными в нее одичавшими цветами примулы, открыв тем самым доступ солнечному свету к окнам первого этажа, из которых после этого стало видно озеро.

Анни наблюдала, как мальчики поднимаются на крышу, чтобы очистить навесы, и как они взбираются по лестницам, чтобы соскоблить железными скребками отслоившуюся краску с балконов и оконных рам.

Чарли и Данни изнутри дома мыли оконные стекла водой, смешанной с уксусом, а Томми и Стефен оттирали их снаружи, стоя на приставленных к стенам лестницам. Насухо окна вытирали старыми газетами «Боумонт Херальд», пока стекло не становилось таким чистым, что начинало пищать под газетой при каждом движении руки.

Через несколько дней все было готово для того, чтобы начать покраску дома. Сначала они замазывали краской, ярко-белой, словно густые сливки, те места, где цвет на стенах поблек или же, наоборот, появились пятна. Потом стали заниматься наличниками, и тут мнения разделились: одним нравился ярко-зеленый цвет, другим — сливочно-желтый. Тогда для пробы сделали два мазка на балконе, что решило спор в пользу зеленой краски. По вечерам Джей вместе с братьями воплощал в жизнь замысел Анни — соединить три комнаты в одну. Когда же и с этим было покончено, принялись за крышу: сдирали с нее куски старого толя и дранки и заново залатывали.

Джей решил позвонить Линне, чтобы узнать, как дела, и попросить прощение за случившееся у ее отца. Ему пришлось вытерпеть сердитый тон Боумонта, с неохотой принимавшего его извинения. В каждом слове Сэма Боумонта сквозило осуждение. В конце концов трубку взяла Линна и спросила, готов ли он ехать в Веллингтон в субботу.

У Джея возникло какое-то непонятно-смешанное чувство оттого, что предстояло провести еще один вечер с сестрой Паркера. Это накладывало на него определенную долю ответственности. В субботу он закончил работу пораньше и не успел еще переодеться, как Линна уже подъехала к его дому на такси. В коротком жакете, надетом на ярко-желтую кофточку, и длинной развевающейся юбке она выглядела чудесно. Он быстро просмотрел свои старые вещи и обнаружил, что все его спортивные куртки стали тесны ему в груди. У него не было времени поискать что-нибудь из одежды отца, и поэтому ему пришлось натянуть темно-синий свитер грубой вязки и хлопчатобумажные брюки. Джей подвел Линну к своему грузовику, и они отправились в Веллингтон.

Линна сложила свою палку, которую откровенно ненавидела. Во время поездки Джей с интересом наблюдал за ее лицом, отражавшем внутреннее состояние нерешительности, опасения и неподдельного волнения Линны из-за того, что ей предстояло оказаться на незнакомых улицах без посторонней помощи и попробовать самой справиться с многочисленными препятствиями, которые возникнут на пути.

— Я так привыкла к тому, что за меня все делают другие, — призналась она. — Со мной всегда шофер, или кто другой опекает меня. Мой папа вечно волнуется и боится, что со мной случится что-нибудь. Паркер тоже беспокоится. Алис Файе без конца напоминает, что я ничего не могу делать самостоятельно. Свободно я себя чувствую, наверное, только с Большухой.

Джей взглянул на нее:

— Это, что, прозвище подружки? Линна рассмеялась.

— Это моя лошадь. Ее так зовут. Раньше я часто ездила на ней на озеро, теперь уже больше не езжу. Большуха стала стара, и это опасно для нее. И для меня, — на ее лице появилась грустная улыбка. — Иногда я все же пускаю ее галопом, но только когда уверена, что дорога ровная. И все равно это совсем не то, что раньше. Не знаю, что бы я без нее делала.