Обещание вечности - [17]

— Вы давно знакомы с Клер? — спросила Альма, улыбаясь Максу, и Клер напряглась. Ей бы следовало знать, что Максу устроят допрос с пристрастием, начиная с момента рождения до сегодняшнего дня. Это все ее вина. С тех пор, как она развелась с Джефом, она упрямо сопротивлялась попыткам родных вернуть ее в активную социальную жизнь, поэтому для нее нетипично было появиться в компании мужчины. Вечеринка у Вирджинии была единственной, которую Клер посетила за несколько лет, не считая небольших семейных собраний, и Клер не сомневалась, что Мартина и Альма уже досконально обсудили тот факт, что Клер наконец-то поддалась на уговоры Мартины. Их любопытство насчет Макса еще не достигло апогея.

Макс прикрыл глаза, словно его немного клонило в сон.

— Нет, недавно, — мягко и с некоторой насмешкой ответил он.

Клер стало любопытно, только она заметила этот насмешливый тон, и она быстро взглянула на мать. Альма все еще улыбалась, и на лице ее все еще было то слегка ошеломленное выражение, которое Клер доводилось видеть прежде на лицах женщин, которые впервые видели Макса. Неожиданно Клер расслабилась, ее больше не волновал допрос, которому Макс мог подвергнуться со стороны ее семьи. Она чувствовала, что он абсолютно спокоен, как будто ожидал чего-то подобного.

— Макс нездешний, и я показывала ему город, — объяснила она.

Альма и Мартина с удовольствием посмотрели на нее, затем друг на друга, точно поздравляя себя с успешной работой по возвращению Клер в лоно общества. Теперь, став старше, Клер находила забавным молчаливый диалог между матерью и сестрой, хотя когда она была маленькой, это смущало ее, заставляло чувствовать себя лишней. Ее губы изогнулись в улыбке: в том, чтобы знать свою семью настолько хорошо, что можно почти читать их мысли, было что-то успокаивающее. Мартина посмотрела на Клер, увидела довольное выражение на ее лице и ослепительно улыбнулась.

— Опять ты это делаешь! — смеясь, упрекнула она.

— Что делает? — спросил Стив, наклоняясь к жене.

— Клер снова читает мои мысли.

— О, она всегда так делала, — рассеянно пробормотала Альма. — Хармон, дорогой, стейки подгорают.

Отец спокойно брызнул водой на пламенеющие угли.

— Чем вы занимаетесь, мистер Бенедикт? — спросил он, зорко следя за углями, чтобы они не вспыхнули снова.

— Инвестирование и недвижимость.

— Недвижимость? Непостоянная профессия.

— Спекуляция недвижимостью, безусловно, нет, но я работаю не в этой отрасли.

— Когда мы обживемся в Аризоне, я получу лицензию агента по недвижимости, — вставила Селия. — Это перспективная карьера, и теперь, когда дети пошли в школу, хочу вернуться к профессии. Я работала в компании по недвижимости в Мичигане, — объяснила она Максу. — Собиралась получить лицензию, но из-за двоих малышей пришлось отложить это.

Мартина подалась вперед, ее темно-синие глаза сверкали, когда она устремила на него взгляд.

— А у вас есть дети, мистер Бенедикт? — Мило поинтересовалась она, и Клер прикрыла глаза, разрываясь между ужасом и приступом смеха. Мартина не думала о тактичности, защищая младшую сестру, и теперь защита заключалась в том, чтобы вытянуть из Макса Бенедикта как можно больше сведений.

Макс откинул голову и рассмеялся. Это был низкий, богатый модуляциями звук, заставивший Клер открыть глаза.

— Ни детей, ни жен, ни прежних, ни нынешних, что приводит в отчаяние мою мать, которая считает, что я бессовестный негодяй, раз не подарил ей внуков, как мои братья и сестры. И, пожалуйста, называйте меня Макс, если хотите.

После этого все семейство Клер было готово есть с его руки. Хотя Клер замечала это и прежде, но ее все равно удивлял талант Макса найти правильный тон. Его непринужденный смех и глубокая привязанность к семье убедили всех, что он абсолютно нормальный человек, а не мошенник, убийца или бессердечный бабник, который воспользуется ею. Иногда Клер думала, что ее семья, видно, считает ее полной простофилей, неспособной позаботиться о себе, и она все никак не могла понять, что же такого сделала, чтобы заслужить такое отношение. Она жила спокойно, работала, оплачивала свои счета, не ввязывалась в неприятности и переносила любые кризисы на работе со спокойной уверенностью, но все это, казалось, не волнует ее семью. Все как один считали, что за ней «надо присмотреть». Отец так явно не опекал ее, как Альма и Мартина, но у него все еще была привычка спрашивать, не нужны ли ей деньги.

Макс легко коснулся ее руки, возвращая девушку к реальности. Все оживленно болтали и смеялись, а бирюзовые глаза Макса излучали тепло, когда он улыбнулся ей. Он не терял нить общего разговора и быстро убрал руку, но это короткое прикосновение поведало ей, что он следит за ней.

День стал для Клер настоящим открытием. Макс был дружелюбен и расслаблен, но его, как большинство мужчин, не сбила с толку классическая красота Мартины. Он был с Клер. Сидел рядом, пока они обедали за столом из красного дерева, вместе с ней развлекал детишек, когда их накормили, и вскоре уже возился на траве с уверенностью человека, который привык, что вокруг него носятся подвижные племянники. Клер смотрела, как он играет с детьми, этот привлекательный элегантный человек, который, казалось, не обращал внимания на то, что его золотые волосы растрепались, или на травяные пятна на брюках. Заходящее солнце превратило его волосы в нимб и отразилось в сверкающих голубых глазах. Глядя на него, Клер чувствовала, что у нее так сильно бьется сердце, словно вот-вот разорвется. На короткое мгновение реальность словно заволокло туманом. «Я не хочу влюбляться в него», — в отчаянии подумала Клер, но было уже слишком поздно. Как можно его не любить? Его смех, когда Макс катался по траве в шутливой борьбе с четырьмя смеющимися и визжащими детьми, подорвал защиту Клер гораздо быстрее, чем любая попытка соблазнения.