Обещание розы - [48]

— С Джеффри… С Джеффри де Уоренном… В ту же минуту он набросился на нее с криком ярости и, приспустив рейтузы, погрузил свой член в ее тело. Адель впилась зубами в складку его бархатного камзола, ибо ощущение, которого она так жаждала, исторгло из ее груди пронзительный крик. Наслаждение ее стало еще острее, когда она почувствовала, как семя тугой, горячей струей льется в нее.

— Убирайся отсюда! — крикнула Адель, как только тела их разъединились.

— Так-то ты благодаришь меня за мою любовь к тебе! — криво усмехнулся Роджер.

— Убирайся! — повторила она. Адель ненавидела сводного брата за то, что именно он много лет тому назад преподал ей первые уроки плотской любви, уроки, которые она блестяще усвоила. Однако страсть, то и дело толкавшая ее в объятия Роджера, до сей поры брала верх над этой ненавистью.

— Что это на тебя нашло? — с недоумением спросил он, застегивая пояс.

— Почему ты пытался убить Мэри? Ведь это ты столкнул ее в Темзу! Я ни минуты в этом не сомневалась. Разве побег ее не стал бы решением всех наших проблем?

Роджер побледнел от страха и злости и, сжав кулаки, склонился к ней.

— Помалкивай о том, что знаешь. Тебе же от этого будет лучше. Только попробуй выдать меня кому-нибудь, дорогая сестричка! Я скажу, что именно ты подбила меня на это, так и знай!

— Вон отсюда! Ты не посмеешь так оклеветать меня в глазах всего двора, мерзавец! — крикнула она, топнув ногой.

Он злорадно улыбнулся и провел языком по тонким губам.

— А что, если посмею? Если наш благочестивый архидиакон услышит подобное, он не придет в твои объятия, какими бы соблазнительными они ему ни казались. Ведь он слишком добродетелен, чтобы совокупляться с подручной убийцы!

— Пошел вон, негодяй!

— Повторяю, если ты хоть словом обмолвишься о том, что это я пытался утопить в Темзе принцессу Мэри, я объявлю, что ты обо всем знала заранее. Так что имей в виду: пытаясь погубить меня, ты погибнешь и сама, дорогая сестричка. Если тебя это устраивает, можешь начинать действовать.

Роджер отступил назад и скрестил руки на груди, наслаждаясь растерянностью, замешательством и бессильной яростью, сменявшими друг друга на лице Адели. После недолгой борьбы с собой она устало махнула рукой.

— Катись отсюда к дьяволу, мерзавец. Я не стану выдавать тебя, можешь быть в этом уверен. Я ведь дорожу своей жизнью не меньше, чем ты — своей.

Глава 16

В канун свадьбы Стивен отвез Мэри в Тауэр, где ее ждали прибывшие рано поутру король Малькольм и королева Маргарет. Мэри ждала и страшилась этой встречи. Каким оно будет, это свидание с родителями, после всего происшедшего? Что она скажет отцу? Как посмотрит ему в глаза? И как он, с такой беззаботной легкостью навеки решивший ее судьбу, выдержит этот взгляд?

Однако при входе в роскошные парадные апартаменты короля внимание ее прежде всего привлек сам Руфус, вернее, внезапно поразившая ее догадка касательно монарха. Взор его, устремленный на Стивена, был исполнен такой страсти, что лишь теперь Мэри поняла: король был безумно влюблен в ее жениха! Эта догадка открыла ей глаза и объяснила многое. Похоже, что и Руфусу без труда удалось прочитать ее мысли. Гримаса неприкрытой неприязни, досады и ревности исказила его круглое лицо, когда он подозвал принцессу к себе и, задав ей несколько приличествующих случаю вопросов, махнул рукой в сторону Малькольма и Маргарет, негромко и чопорно беседовавших в стороне, под высокой аркой, с четой Нортумберлендов.

Мэри несмело подняла глаза на отца. Тот улыбнулся ей своей обычной улыбкой — нежной, властной и немного насмешливой. Сердце ее мучительно сжалось от любви к нему и радостно растворилось ему навстречу. Теперь Мэри готова была от всей души простить Малькольму его сделку со Стивеном, ведь отец, как бы то ни было, имел полное право распоряжаться ее судьбой, и сделал он это с присущей ему мудростью и дальновидностью. Их брак со Стивеном положит основание прочному миру между Англией и Шотландией. Судьба оказалась милостива к ней, и союз этот, заключенный из политических соображений, будет освящен нежной и трепетной взаимной любовью. Как знать, возможно, Малькольм в своей монаршей мудрости и прозорливости любящего родителя предвидел и это?

Она готова была броситься в его объятия, повиснуть, как в далеком детстве, у него на шее, болтая ногами, но кругом было столько придворных, глядевших на них испытующими взорами, и потому Мэри ограничилась лишь тем, что чинно присела перед Малькольмом в реверансе.

— Отец…

Он взял ее руки в свои.

— Дочь моя! Ты, как всегда, свежа и прекрасна! Как поживаешь, дорогая? Здорова ли ты?

— О да! Я чувствую себя хорошо, и мне все здесь по душе. Я так рада видеть тебя и маму!

Королева Маргарет обняла ее и прошептала:

— Мне с трудом верится, что моя маленькая девочка стала совсем взрослой и выходит замуж!

— Я так счастлива, мама! Ты и представить себе этого не можешь, — с улыбкой шепнула Мэри ей в ответ.

— Его величество разрешил нам уединиться в соседней комнате. Пойдем, дорогая! — И Маргарет взяла ее за руку. Мэри оглянулась, ища глазами Стивена, и внезапно к полному своему смятению увидела того, кого никак не ожидала встретить здесь: с печальным, скорбным лицом из дальнего угла зала на нее смотрел Дуг Маккиннон! Мэри смутилась, мучительно покраснела и, едва кивнув приветствовавшим ее братьям, заспешила вслед за Маргарет.