Обещание - [59]

— Потрогать меня, — выдохнул он.

На мгновение ее пальцы сжались. Крис мечтательно закрыл глаза. Потом Эмили отняла дрожащую руку и резко села.

— Я… я… не могу, — прошептала она и отвернулась.

Ошеломленный Крис — неужели она плачет? — встал на колени.

— Эй, — негромко позвал он, — прости!

Он, боясь прикоснуться к Эмили, протянул ей руки. Она взглянула на него широко раскрытыми, полными слез глазами. Прошла минута, и она бросилась к нему на шею.

— Я больше всего люблю это время года, — заявила Гас.

Она сидела у Мэлани на крыльце, пила лимонад. Не по сезону теплая весна, сошел последний снег.

— Ни тебе черных мух, ни комаров, ни снега.

— А грязь? — возразила Мэлани. Ее взгляд был прикован к чему-то за лесополосой. — Кругом одна грязь.

— Уж лучше грязь, — ответила Гас. — Помнишь, как мы позволяли Эм с Крисом вываляться в грязи, как поросятам?

Мэлани засмеялась.

— Я помню, как драила после этого ванную, — сказала она.

Обе женщины вглядывались в начало подъездной аллеи.

— Да уж, веселые были деньки! — вздохнула Мэлани.

— Не знаю, не знаю. Дети до сих пор катаются по земле… но уже по другим причинам.

Гас глотнула лимонада.

— Вчера я застукала их в спальне Криса.

— И что?

— Честно признаться, ничем таким они не занимались.

— Откуда ты знаешь?

— Просто чувствую. — Гас нахмурилась. — А ты что думаешь?

— Я бы не была так уверена, — ответила Мэлани.

— А если и занимаются, то что? Однажды они так или иначе займутся сексом.

— Да, — медленно сказала Мэлани, — но не в пятнадцать же лет.

— Шестнадцать.

— Ошибаешься. Крису — шестнадцать, а Эмили — пятнадцать.

— Пятнадцать с половиной.

— Она же девочка.

Гас поставила свой лимонад.

— И что это меняет?

— Все. — Мэлани покачала головой. — Дождемся, когда Кейт стукнет пятнадцать.

— Я верю, как верю сейчас Крису, что Кейт будет достаточно взрослой и умной, чтобы принимать правильные решения.

— Нет, ошибаешься. Ты захочешь как можно дольше удержать свою маленькую дочку от взрослой жизни.

Гас засмеялась.

— Эмили для тебя навсегда останется маленькой дочкой, — сказала Гас.

Мэлани повернулась на стуле.

— Вспомни себя, свой первый раз, — убеждала она. — Сейчас Эмили моя. Но позже она станет принадлежать Крису.

Гас секунду помолчала.

— Ошибаешься, — мягко возразила она. — Даже сейчас Эмили принадлежит Крису.

Минувшей весной Крис начал подрабатывать в «Тенистом поместье» — небольшой детской площадке, на которой не было ни тени, ни поместья. Тут стояла пластмассовая конструкция, похожая на осьминога, песочница и древняя карусель, на которой можно было покататься всего за двадцать пять центов.

Крис запускал карусель. Это была монотонная, тупая работа — собрать деньги, усадить детей на лошадок, пристегнуть ремни безопасности, нажать кнопку, запускающую мотор, потом дождаться, пока лента Каллиопы завершит полный круг, выключить мотор и ждать, пока карусель медленно остановится. Крису нравился сладкий запах, исходивший от малышей, которых он усаживал в седла. Ему нравилось раскачиваться на опорной стойке, когда карусель замедляла вращение, помогать детям отстегнуть ремни и спуститься вниз. Нравилось брать влажную тряпку, чтобы в конце дня вытереть лошадкам гривы, нравилось смотреть в их застывшие круглые глаза.

В этом году хозяин карусели выдал ему собственный ключ.

Была пятница, невероятно теплый вечер для апреля. Крис с Эмили сходили в кино, но было еще слишком рано, и Крис не хотел идти домой. Они бесцельно катались по городу, пока он не завернул на стоянку перед детской площадкой.

— А что! — обрадовалась Эмили. — Пойдем покатаемся.

Она выбралась из машины и побежала прямо по грязи. Когда Крис ее догнал, она уже сидела на качелях, глядя в ночное небо. Он пошел в противоположную сторону, услышал, как его окликнула Эм, и собственным ключом открыл пульт управления.

В свете луны лошадки задвигались.

Обрадованная Эмили слезла с качели и подошла поближе.

— Когда тебе дали ключ? — удивилась она.

Крис пожал плечами.

— На прошлой неделе.

— Это же здорово! Можно залезть?

Он обхватил ее за талию и поставил у белой лошадки, которую она больше всего любила.

— Чувствуй себя как дома, — предложил он.

Эмили залезла на деревянную лошадку и, после того как карусель описала полный круг, протянула руки к Крису.

— Садись и ты, — подзадорила она.

Он выбрал соседнюю лошадку и тут же понял свою ошибку: когда Эмили поднималась вверх, он опускался вниз, и наоборот. Когда их лошадки поравнялись, он наклонился и поцеловал ее в щеку. Эмили засмеялась и наклонилась к нему, чтобы ответить на поцелуй.

Он соскользнул с лошадки и протянул Эмили руки. И потом они лежали на толстых крашеных досках, едва не касаясь руками и ногами деревянных копыт встающих на дыбы лошадей. Эмили откинулась назад и, вся отдавшись музыке, закрыла глаза. Крис залез ей под рубашку.

Бюстгальтер у нее расстегивался спереди. О боже, как же приятно к ней прикасаться! Она нежная и совершенная одновременно, от нее пахнет персиками. Крис прильнул к изгибу ее шеи, лизнул ее, уверенный, что и на вкус она персиковая. Он услышал, как Эмили издала гортанный звук, и решил, что это знак того, что ей так же нравятся его ласки, как ему ее ласкать.