Обещание - [46]

Доктор Фейнштейн закрыл дверь кабинета и сел напротив Криса.

— Ты расстроен, — сказал он. — Подожди минутку, успокойся. — Он терпеливо ждал, пока Крис сделает несколько глубоких вздохов и сядет в кресле прямо. — А теперь, — удовлетворенно произнес врач, — расскажи, что произошло.

— Сегодня в школе устроили день памяти Эмили. — Крис тыльной стороной ладоней потер глаза: смесь скорби и остатков хлорки вызвала сильную боль. — Полная чушь… все эти цветы и… тому подобное.

— Ты поэтому расстроился?

— Нет, — ответил Крис. — Меня заставили выйти на сцену и… ну, вы понимаете… выступить. Все смотрели на меня так, как будто именно я точно знал, что нужно сказать и сделать. Я был там и хотел сделать то, что сделала Эмили, — значит, должен суметь объяснить, что толкнуло нас на самоубийство. — Он фыркнул. — Как на чертовых сборах анонимных алкоголиков. «Привет, меня зовут Крис, я хотел покончить жизнь самоубийством».

— Вероятно, таким способом они пытались донести до тебя, что ты им небезразличен.

— Ага! — хмыкнул Крис. — Большинство школьников на вечере памяти бросались бумажными шариками.

— Что еще произошло?

Крис склонил голову.

— Меня попросили сказать несколько слов об Эмили, что-то вроде хвалебной речи. Я открыл рот и… — Он посмотрел на Фейнштейна и поднял вверх руки. — И я расхохотался.

— Расхохотался?

— Рассмеялся. Черт возьми, я покатился со смеху!

— Крис, ты пережил невероятный стресс, — успокоил доктор Фейнштейн. — Уверен, когда люди…

— Вы что, не поняли? — вспылил Крис. — Я засмеялся. Была пародия на похороны, и я засмеялся.

Доктор Фейнштейн подался вперед.

— Иногда очень сильные эмоции наслаиваются друг на друга. Ты был…

— Подавлен. Расстроен. Опечален. — Крис принялся мерить шагами кабинет. — Выбирай, что больше нравится. Я расстроен из-за смерти Эмили? Каждую чертову минуту, каждый чертов вздох! Но все считают меня психом, ненормальным, который чуть было не вскрыл себе вены. Каждый думает, что я жду подходящего случая, чтобы снова попытаться покончить с собой. Так думает вся школа — и даже моя мать так думает, даже вы, разве нет? — Крис бросил на врача испепеляющий взгляд и сделал шаг вперед. — Я не собирался себя убивать. Я не склонен к самоубийству. И никогда не хотел свести счеты с жизнью.

— Даже тем вечером?

— Да! — прошептал Крис. — Даже тем вечером.

Доктор Фейнштейн медленно кивнул.

— Почему же в больнице ты признался в обратном?

Крис побледнел.

— Потому что я потерял сознание, а когда очнулся, надо мной стояли копы и держали пистолет. — Он закрыл глаза. — Я испугался, поэтому сказал первое, что пришло на ум.

— Если ты не собирался сводить счеты с жизнью, зачем тогда тебе пистолет?

Крис опустился на пол, ноги его больше не держали.

— Я принес его для Эмили. Потому что она хотела себя убить. И я подумал… — Он опустил голову, а потом со злостью выпалил: — Я подумал, что смогу ее остановить. Я решил, что смогу ее отговорить задолго до «момента истины». — Он поднял горящие глаза на доктора Фейнштейна. — Я устал притворяться, — прошептал он. — Я не собирался себя убивать, я хотел ее спасти.

По его щекам побежали слезы, сорочка спереди становилась мокрой.

— Только вот не спас, — всхлипнул Крис.

Большое жюри, временно заседающее в Высшем окружном суде Графтона, целый день заслушивало помощницу генерального прокурора С. Барретт Делани, которая перечисляла имеющиеся против Кристофера Харта улики в связи с убийством Эмили Голд. Присяжные заслушали судмедэксперта о времени и причинах смерти потерпевшей, о траектории, по которой прошла через ее мозг пуля. Заслушали патрульного из департамента полиции Бейнбриджа, который описал место преступления. Ознакомились с результатами баллистической экспертизы, которые продемонстрировала сержант Анна-Мари Маррон. Выслушали ответ детектива на вопрос помощника генерального прокурора: в скольких процентах совершенных убийств преступник знаком со своей жертвой? В девяноста процентах.

Как и в большинстве слушаний большого жюри присяжных, подсудимый не только отсутствовал, но находился в блаженном неведении о том, что суд вершится в его честь.

В 15.46 С. Барретт Делани получила запечатанный конверт, внутри которого находился документ, обвиняющий Кристофера Харта в убийстве первой степени.

— Здравствуйте. Я могу поговорить с Эмили?

Мэлани замерла.

— Кто это?

На том конце провода заколебались.

— Подруга.

— Ее нет. — Мэлани вцепилась в трубку, конвульсивно сглотнула. — Она умерла.

— Боже! — Похоже, на том конце провода были просто оглушены известием. — Боже!

— Кто это? — повторила Мэлани.

— Донна. Из «Золотой лихорадки» — ювелирного магазина на углу Мейн и Картер. — Женщина откашлялась. — Эмили кое-что у нас купила. Ее заказ готов.

Мэлани схватила ключи от машины.

— Уже еду, — бросила она.

Поездка заняла менее десяти минут. Мэлани припарковалась прямо у входа в ювелирный магазин и вошла внутрь. Из своих коробочек ей подмигнули бриллианты, на синем бархате покоились параболические золотые цепи. Продавщица стояла к Мэлани спиной и что-то искала в кассовом аппарате.

Она обернулась с ослепительной улыбкой, которая тут же потухла, когда она увидела непричесанные волосы Мэлани, отсутствие верхней одежды у посетительницы.