Обещание любви - [64]

Когда Мегги открыла глаза и посмотрела на подругу, Джудит не заметила этого. Она была слишком поглощена своим рассказом, заново переживая прошлое.

– Впервые Энтони познакомил меня с братом в ту ночь, когда мы приехали в Лондон. Энтони и Беннет были очень близки и делились абсолютно всем. Сначала это были мелочи, такие как рубашки, воротнички, башмаки. Потом покрупнее: лошади, должности, шлюхи. И наконец, жена.

Энтони особенно нравилось смотреть, как Беннет бьет ее хлыстом, пока кровь не начинала течь потоком. Крики и стоны Джудит доставляли Беннету гораздо большее наслаждение, чем молчаливое принятие происходящего. Джудит стала игрушкой для его беспокойных ночей, когда шлюхи и официантки из бара были разобраны, заламывали слишком высокую цену или просто наводили на него скуку своим тупым молчанием. Она стала жертвой его садистских экспериментов.

– В первый раз им пришлось связать меня. Во второй – они насильно влили мне изрядную дозу бренди. А где-то в пятый раз, точно не помню, им уже было достаточно слегка связать мне руки! Я и сама бы уже никуда не убежала. Я была переполнена отвращением к тому, что они сделали с моим телом, с моей душой, боялась выйти на улицу, столкнуться с соседями. Когда я случайно встречалась с кем-нибудь взглядом, то всегда первой отводила глаза. Я была слишком грязная.

Сначала Джудит думала, что умрет. Она призывала в молитвах смерть, когда муж с готовностью помогал привязывать ее к кровати, а потом с возбуждением наблюдал, как Беннет насилует ее. Ночи Джудит были наполнены ужасом, днем она впадала в оцепенение, сгорала от стыда. Но она не умерла. Тело не сдавалось, душа разлагалась много быстрее.

Джудит разъединила крепко сомкнутые пальцы, подняла глаза к открытому окну.

– Какая-то часть меня словно закрылась в раковине. Я перестала быть личностью, стала не более важна, чем стул, свеча, любая вещь. Когда они издевались надо мной, я не позволяла себе ничего чувствовать.

В одно ужасное утро Джудит едва не лишилась рассудка, уподобившись потерявшим разум бедняжкам из больницы Святой Марии. Она была одна дома, тишина окутала ее облаком. Вместо того чтобы подняться с рассветом, она осталась у себя в спальне. Сидела посередине постели, нечесаная, со спутанными волосами, скрестив руки над головой, и медленно раскачивалась взад-вперед, а с губ ее срывались звуки, подобные стонам попавшего в западню животного. Душа словно отделилась от тела и повисла рядом, не в силах заставить Джудит замолчать, не в силах исцелить ее. В таком состоянии она провела все утро, пока постепенно, капля за каплей, не вернулась ясность разума.

Тогда она была очень похожа на Мегги, загнанная в мир без мыслей, без воспоминаний, закутанная в белый туман, который поглощал боль и отчаяние. Но потом она поняла, что этот мир требует взамен слишком много, если хочешь стать его постоянным обитателем. В этой молочной пустоте сверкнула искра, надежда на спасение, шанс выжить.

С того дня Джудит стала воплощать свой план в жизнь.

– Прости меня, Мегги. Прости, что причинила тебе боль, что притащила его сюда.

Мегги изнасиловали из-за нее. Из-за нее Алисдер теперь в опасности. В опасности весь клан. Невольно, сама того не желая, она принесла опасность, причем в самой одиозной форме – в виде настоящего зла, которое не изменилось, не зависело от места и времени. Оно оставалось прежним, как оса в корзине, готовая ужалить, стоит лишь открыть крышку.

– И как же ты спаслась? – раздался издалека голос Малкольма.

Джудит повернула голову и увидела, что старик стоит в дверном проеме, а лицо его ничего не выражает. В любое другое время, при иных обстоятельствах она бы испытала страшный стыд, оттого что он услышал ее рассказ. Но сейчас ею правили только два чувства – вина и горе.

Джудит улыбнулась грустной улыбкой и посмотрела прямо ему в глаза. Что бы сказал Малкольм, если бы она сказала правду, если бы он узнал, что последнее слово, последняя жестокость остались за ней, а не за Энтони или Беннетом?

Она терпела их жестокость до тех пор, пока не перестала сопротивляться, и именно эта покорность судьбе однажды дошла до ее сознания и побудила к действию. Ушел целый год, чтобы вырастить маленькое растение с серебристыми листьями, год, за который она накопила достаточное количество бутонов, высушила их, растерла в порошок. А потом приготовила жареного цыпленка и посыпала его смертельной отравой.

Убийца. Она убийца.

Она никогда не забудет, как Беннет шептал ей в тюрьме это слово.

Но Малкольм этого не поймет. Да и кто поймет?

– Он умер, – коротко ответила она.

Когда она отошла от застывшего и окоченевшего тела мужа и смотрела, как заколачивают крышку гроба, ее радость объяснялась не только смертью Энтони, но и подарком, который сделал ей король Георг II, отправив полк, в котором служил Беннет, куда-то очень далеко. В Шотландию. Но Джудит об этом не знала.

Глава 27

Софи просыпалась медленно. В ее снах было больше вещественного, чем в реальности. Она поморгала. Ее окружали воспоминания, наполненные лицами и голосами тех, кого уже нет в живых. Она горько вздохнула, опять почувствовав боль потери.