Обещание лорда Лорейна - [18]

– Вот и хорошо, потому что другую тебя я бы не потерпел. – У него на лице появилась мальчишеская улыбка, от которой у нее внутри что-то дрогнуло.

– Значит, нет никакой нужды меняться, – сказала она.

Неужели она в глубине души уже согласна на то, что может (если он хорошенько попросит) согласиться начать все сначала?! Нет, она не хочет быть удобной женой, наряженной и надушенной, готовой угождать своему господину и повелителю в брачной постели и производить на свет законных наследников! Если они в самом деле снова будут жить вместе, они должны быть равноправными партнерами. Однако он выглядел таким самодостаточным, словно уже ни в ком не нуждался, и меньше всего в жене, которая хочет требовать место в каждой сфере его жизни, куда ей удастся проникнуть.

– Что случится с Рейной, если мы по-прежнему будем жить врозь? – отрывисто спросила она. Ей стало горько при мысли о том, что придется жить с ним ради огромного наследства; даже холодный чай не смыл горечь во рту. – По-моему, тебя признают наследником и без меня.

– Возможно, я наследник по закону, но настоящая наследница – ты.

– Но ты любишь Рейну, и никто, кроме тебя, не сумеет содержать поместье так, как ты.

– Ты могла бы, если бы захотела.

– В суде меня просто высмеют. Я твоя жена, поэтому все, что мое, – твое.

– А что, если принц-регент решит оспорить мои права на основании старых сплетен и недостаточного фамильного сходства? Ты ведь понимаешь, почему наши предки так хотели нас поженить? По крайней мере, когда мы сбежали, мы просто хотели поскорее обвенчаться и ничего другого в виду не имели.

– Надо было быть умнее, – с грустью ответила она.

Ее муж смотрел в окно на очередное безоблачное утро с таким видом, словно его, несмотря на жару, била дрожь.

– Да, действительно, – произнес он наконец сдавленно.

– Не сомневаюсь, дедушка Соммерс хотел, чтобы мы были счастливы. – Она словно перебрасывала узкий мостик от тогдашних юных влюбленных к нынешнему времени.

– Калли, мне очень хочется, чтобы ты поверила: того же хочет и лорд Лорейн. Не его вина, что после смерти нашего ребенка мы с тобой искали повода ненавидеть друг друга. Мне бы хотелось, чтобы ты нашла в себе силы простить меня за это… пусть даже все, что я сделал или, наоборот, не сделал, непростительно.

Лицо у него сделалось такое, как будто воспоминание о ссорах и ужасном молчании, обо всем, что разрушало их брак, с тех самых пор не давало ему покоя. Она помнила и долгие страстные ночи после бурных ссор и выяснения отношений. Нет, такое влечение друг к другу невозможно объяснить одной лишь похотью. Потом она вспомнила о ребенке, и ее передернуло. После смерти крошечной девочки все утратило смысл. Внутри образовалась огромная пустота. Она помнила и ужасную поездку из Лондона в Королевскую Рейну, где они тайно похоронили ребенка в могиле дедушки Соммерса. Тогда у нее просто не осталось никаких чувств ни для Гидеона, ни для кого-то другого. Жить им было негде. Даже узнав, что мать пригласила их с Гидеоном и свою сестру, Серафину Уиллоуби, погостить у нее, пока они не решат, как быть дальше, Калли осталась равнодушной. Впервые родная мать впустила в свою жизнь внебрачного ребенка. С таким же успехом они могли жить на Луне – для Калли не было никакой разницы. Ее уход от мира был способом исцелить разбитое сердце. Теперь-то она понимала: в то время и Гидеон нуждался в утешении; он был очень молод и лишился всего. Конечно, его состояние не оправдывает того, что он сделал, но и она не так безгрешна, как ей хотелось верить в то время.

– Сначала мне придется простить себя саму, – со вздохом произнесла Калли, рассеянно гоняя по тарелке ломтик холодного бекона, лишь бы не встречаться с его пытливым взглядом.

– Ты должна простить себя, Калли! Пока ты этого не сделаешь, ни для кого из нас невозможна даже крошечная доля счастья.

– Прежде чем можно будет говорить о «нас с тобой», придется о многом подумать, не только о мелких ссорах и горе! – с вызовом ответила она.

– Да, в том-то и дело. Ты не желаешь забыть тот ужасный день, когда…

– Да. – Она еле заметно кивнула. – Для того, что ты сделал в тот день, нет оправдания.

– И все-таки даже в суде человека считают невиновным до тех пор, пока не докажут его вину. Ты не стала меня слушать и сразу вынесла приговор… помнишь?

– Наверное, поэтому ты и стал юристом. Я предпочитаю верить собственным глазам, – с горечью произнесла она.

– Ты по-прежнему думаешь, что я тебе изменил, да? Что бы я ни говорил, ты была глуха к моим доводам, потому что заранее вынесла приговор. Хороший предлог для того, чтобы окончательно прогнать меня из своей жизни. И конечно, все эти годы ты старалась забыть о моем существовании.

– Как я могла? У нас был ребенок. – Горе от потери дочери было до сих пор свежим, несмотря на то что прошло много лет, и ее отсутствие казалось еще более диким теперь, когда они находились в одной комнате, а ее рядом не было.

– Да, – мрачно ответил он. – У нас был ребенок.

– Ах вот вы где! – воскликнула тетя Серафина, как будто искала их повсюду и наконец случайно заглянула в столовую.

Любой другой понял бы, что явился не вовремя, и оставил бы их в покое. Калли мысленно упрекнула себя за то, что осуждает тетку, и заставила себя улыбнуться.