Объективная субъективность: психоаналитическая теория субъекта - [50]
Другой вариант решения этой дилеммы представляется еще менее приемлемым. Однако именно этот вариант встречается наиболее часто — по крайней мере применительно к изучению человека. Вместо скромного эпистемологического молчания перед непостижимой онтологией человеческой субъективности происходит нечто совершенно невообразимое — онтология начинает подстраиваться под эпистемологию. Эпистемологические границы из методологических превращаются в онтологические. То есть предел строго научного постижения человека объявляется пределом человека как такового. Человек, согласно такому решению обозначенной дилеммы, начинает мыслиться как состоящий только из тех элементов, которые были достоверно установлены и зафиксированы наукой. Всех остальных измерений человечности отныне либо не существует в принципе, либо, если их отрицание представляет невозможным в силу их предельной наглядности, они должны быть сведены к тем элементам, которые понятны и удобны в плане своего изучения. Здесь нельзя не вспомнить известный анекдот про пьяного, который искал потерянные ключи под фонарем, но не потому, что он потерял их именно там, а потому, что там светлее.
Если первое решение дилеммы еще можно принять, несмотря на все опасности, с которыми оно связано, то второе решение — это самое настоящее предательство как по отношению к человеку, так и по отношению к самому научному познанию — научное познание должно постигать мир таким, какой он есть, а не подгонять его под свои эпистемологические критерии. На мой взгляд, при решении этой дилеммы следует двинуться по пути корректирования метода рационального познания в зависимости от того, с какими явлениями мы сталкиваемся. Если мы сталкиваемся с «невидимым», то нам следует изучать его, используя те ресурсы, которые имеются в нашем распоряжении, — наблюдение за собственной субъективной реальностью, а также за другими субъектами, в словах и поступках которых мы можем обнаружить косвенные указания на то, как именно структурирована их субъективная реальность. Путем наблюдения — пусть порой спекулятивного и умозрительного — за косвенными следствиями действия этого «невидимого» мы можем делать определенные выводы об этих невидимых несущих стенах нашей субъективной реальности.
Именно этот метод традиционно использовался психоанализом — от наблюдений за клиническими кейсами до умозаключений по поводу того «невидимого» измерения, в сетях которого запутался несчастный невротик[315] (это и есть так называемая метапсихология Фрейда, термин, введенный основоположником психоанализа по аналогии с метафизикой[316]). Именно этот метод позволил психоанализу создать, опять же возвращаясь к цитате Кандела, «наиболее когерентный и интеллектуально насыщенный взгляд на ментальное измерение человека [mind]»[317]. И пусть такой подход и не устроит пуристов-позитивистов, привыкших иметь дело с чем-то надежным и достоверным, все же именно он позволяет сохранить верность делу познания окружающей реальности и не предать человеческую сложность, в том числе и свою собственную.
Многие вещи в данной работе были обозначены лишь тезисно, лишь в самых общих чертах. Деконденсация ряда тезисов данной работы — задача для дальнейших исследований. Моей целью было лишь указание направления для этой последующей работы. Возможно, в будущем кто-то обнаружит более точные и достоверные способы сделать «невидимое» видимым, выявив тем самым всю полноту анатомии человеческой субъективности, например запустив в нее какой-то психический аналог контрастного вещества, высветив тем самым все его сокрытые очертания. Однако на данный момент это не представляется возможным.
Библиография
Альтюссер Л. Идеология и идеологические аппараты государства // Неприкосновенный запас. 2011. Т. 3. № 77. http://magazines.russ.ru/nz/2011/3/al3.html (доступ от 27.03.2016).
Бергер П. Приглашение в социологию: гуманистическая перспектива / пер. с англ. О. А. Оберемко; под ред. Г. С. Батыгина. М.: Аспект-Пресс, 1996.
Великанов А. Selfie ergo sum // Логос. 2014. № 4. С. 95–104.
Дьяков А. В. Проблема субъекта в постструктуралистской перспективе: (Онтологический аспект): монография. М.: Изд-во МГСУ «Союз», 2005.
Жижек С. Возвышенный объект идеологии / пер. с англ. В. Софронов; науч. ред. С. Зимовец. М.: Художественный журнал, 1999.
Жирар Р. Козел отпущения. М.: Издательство Ивана Лимбаха, 2010.
Каариайнен К., Фурман Д. Религиозность в России в 90-е годы XX — начале XXI века // Новые церкви, старые верующие — старые церкви, новые верующие. Религия в постсоветской России. М.; СПб.: Летний сад, 2007.
Каплан-Солмз К., Солмз М. Клинические исследования в нейропсихоанализе. Введение в глубинную нейропсихологию. М.: Академический проект, 2016.
Кильдеев М. Уровень мусульманской религиозности населения в Среднем Поволжье и Приуралье по данным советских социологических исследований (1966–1991) // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2014. № 1. С. 131–150.
Лакан Ж. Изнанка психоанализа. Семинары. Книга XVII / пер. с франц. А. Черноглазова. М.: Гнозис, 2008.
Лакан Ж. О взгляде в качестве объекта
Дмитрий Александрова Узланер – кандидат философских наук, психолог. Научный сотрудник РАНХиГС и МВШСЭН. Преподает теорию психоанализа в Высшей школе экономики. Данная работа основана на лекционном курсе «Введение во вселенную Жака Лакана (1901—1981)», который был создан в 2020 г. и который читался автором в ряде высших учебных заведений Москвы – в частности, Высшая школа экономики, Институт психоанализа на Чистых прудах. «Жак Лакан: введение» поможет читателю прийти к базовому пониманию лакановских теорий, проследить основной ход его мысли. Для широкого круга читателей.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
Когда сборник «50/50...» планировался, его целью ставилось сопоставить точки зрения на наиболее важные понятия, которые имеют широкое хождение в современной общественно-политической лексике, но неодинаково воспринимаются и интерпретируются в контексте разных культур и историко-политических традиций. Авторами сборника стали ведущие исследователи-гуманитарии как СССР, так и Франции. Его статьи касаются наиболее актуальных для общества тем; многие из них, такие как "маргинальность", "терроризм", "расизм", "права человека" - продолжают оставаться злободневными. Особый интерес представляет материал, имеющий отношение к проблеме бюрократизма, суть которого состоит в том, что государство, лишая объект управления своего голоса, вынуждает его изъясняться на языке бюрократического аппарата, преследующего свои собственные интересы.
Жанр избранных сочинений рискованный. Работы, написанные в разные годы, при разных конкретно-исторических ситуациях, в разных возрастах, как правило, трудно объединить в единую книгу как по многообразию тем, так и из-за эволюции взглядов самого автора. Но, как увидит читатель, эти работы объединены в одну книгу не просто именем автора, а общим тоном всех работ, как ранее опубликованных, так и публикуемых впервые. Искать скрытую логику в порядке изложения не следует. Статьи, независимо от того, философские ли, педагогические ли, литературные ли и т. д., об одном и том же: о бытии человека и о его душе — о тревогах и проблемах жизни и познания, а также о неумирающих надеждах на лучшее будущее.
Агранович С.З., Саморукова И.В. ДВОЙНИЧЕСТВО Чаще всего о двойничестве говорят применительно к системе персонажей. В литературе нового времени двойников находят у многих авторов, особенно в романтический и постромантический периоды, но нигде, во всяком случае в известной нам литературе, мы не нашли определения и объяснения этого явления художественной реальности.
Предлагаемая вниманию читателей «Книга для чтения по марксистской философии» имеет задачей просто и доходчиво рассказать о некоторых важнейших вопросах диалектического и исторического материализма. В ее основу положены получившие положительную оценку читателей брошюры по философии из серии «Популярная библиотечка по марксизму-ленинизму», соответствующим образом переработанные и дополненные. В процессе обработки этих брошюр не ставилась задача полностью устранить повторения в различных статьях. Редакция стремилась сохранить самостоятельное значение отдельных статей, чтобы каждая из них могла быть прочитана и понята независимо от других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня».
Книга Ирины Глущенко представляет собой культурологическое расследование. Автор приглашает читателя проверить наличие параллельных мотивов в трех произведениях, на первый взгляд не подлежащих сравнению: «Судьба барабанщика» Аркадия Гайдара (1938), «Дар» Владимира Набокова (1937) и «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова (1938). Выявление скрытой общности в книгах красного командира Гражданской войны, аристократа-эмигранта и бывшего врача в белогвардейской армии позволяет уловить дух времени конца 1930-х годов.
Понятие «человек» нуждается в срочном переопределении. «Постчеловек» – альтернатива для эпохи радикального биотехнологического развития, отвечающая политическим и экологическим императивам современности. Философский ландшафт, сформировавшийся в качестве реакции на кризис человека, включает несколько движений, в частности постгуманизм, трансгуманизм, антигуманизм и объектно-ориентированную онтологию. В этой книге объясняются сходства и различия данных направлений мысли, а также проводится подробное исследование ряда тем, которые подпадают под общую рубрику «постчеловек», таких как антропоцен, искусственный интеллект, биоэтика и деконструкция человека. Особое внимание Франческа Феррандо уделяет философскому постгуманизму, который она определяет как философию медиации, изучающую смысл человека не в отрыве, а в связи с технологией и экологией.
Взаимоотношения человека и природы не так давно стали темой исследований профессиональных историков. Для современного специалиста экологическая история (environmental history) ассоциируется прежде всего с американской наукой. Тем интереснее представить читателю книгу «Природа и власть» Йоахима Радкау, профессора Билефельдского университета, впервые изданную на немецком языке в 2000 г. Это первая попытка немецкоговорящего автора интерпретировать всемирную историю окружающей среды. Й. Радкау в своей книге путешествует по самым разным эпохам и ландшафтам – от «водных республик» Венеции и Голландии до рисоводческих террас Китая и Бали, встречается с самыми разными фигурами – от первобытных охотников до современных специалистов по помощи странам третьего мира.