Объединитель Руси - [2]

Юрий злорадно ухмыльнулся, дескать, сядет этот урод, никуда не денется. Ну а если отмажется от закона, забашляв прокурорским и судье, то… придется взять правосудие в свои руки.

Штыков в этом плане никогда не понимал потерпевших, и не только от ДТП, что могли только плакаться, когда явные ублюдки уходили от законного возмездия, а потом как ни в чем ни бывало продолжали жить и веселиться. Ушел какой-то гад от причитающегося ему наказания? Накажите сами. Выждите год, два, три – и накажите.

Ну, а не можете…

С его точки зрения, такие люди не заслуживали ничего, кроме презрения, ибо рабы, причем добровольные. Свободный человек должен мстить. В этом смысле Юрий был полностью солидарен с Говорухиным, выразившим эту мысль в своем фильме «Ворошиловский стрелок».

Тем временем пострадавший переключился с изучения внутреннего состояния и анализа действий его несостоявшегося убийцы на исследование внешнего мира, в котором было что-то явно неправильно. Но вот мозг начал словно неохотно вычленять эти элементы.

Для начала запахи. Дымили костры, на них что-то варили и жарили. Мясо пахло вкусно. Ну и звуки. Пчелиным роем гудели многочисленные голоса, кто-то смеялся. Совсем близко раздался чей-то фырк, точнее, лошадиный.

«Откуда тут лошади? – удивился Юрий и открыл глаза. – Разве что деревенские меня нашли…»

Рядом скрипнул снег.

Юрий чуть повернул голову, чтобы посмотреть на своих спасителей, не давших ему окоченеть в придорожном сугробе, и сильно об этом пожалел, голова буквально взорвалась острой болью, в глазах помутилось, и его стошнило.

– Тьфу ты… тьфу… – отплевывался он от поганого привкуса желчи.

Отплевавшись, он вновь рухнул на спину, как лежал до того, и только сейчас осознал, что лежит в санях на медвежьей шкуре, если судить по цвету шерсти, и укрытый овчиной. Лишь на краю сознания удивился этому обстоятельству, и только (не саням удивился, раз деревенские подобрали, а именно шкурам, точнее, медвежьей, ведь стоит такая шкурка не дешево, чтобы ее в санях в качестве коврика использовать), потому как общее состояние организма не способствовало проявлению каких-то излишне бурных эмоций.

Послышались резкие и где-то даже радостные крики. Юрий их не разобрал. Со слухом было что-то явно не так, что, опять же, неудивительно при сильном сотрясении. Может, область, отвечающая за распознавание речи, задета?

Снова послышался скрип снега, только на этот раз более резкий, быстрый, и, судя по всему, двигалось сразу несколько человек. Это он определить смог.

Собственно, в том, что не ошибся, убедился буквально спустя пять секунд. Над ним нависло сразу три бородатых человека. Вполне себе русские, волос светлый, да и лица славянские. Хотя само наличие бород, конечно, удивило. Не носят нынче такие пышные, даже в деревнях. Пусть и аккуратные, но со странной модой а-ля абрек, что возникла в последнее время, не соотносились, так как были все же несколько более пышными. Хотя и такие есть, но не в таком же количестве?

И в доспехах. В пластинчатых таких, на кольчужной основе. Юрий вспомнил, что такие на Руси вроде назывались дощатыми.

Поверх накинуты какие-то не то кафтаны, не то шубы, да на головах вместо шлемов – меховые шапки с дорогим мехом. Ну и мечи с поясов свисают в богато отделанных ножнах.

«Реконструкторы, что ли, какие-то развлекаются? – подумал он. – Или даже кино сни мают?»

– Ну что, брате, очухался? – с легкой кривоватой усмешкой спросил тот, что стоял в центре.

Был он молод, лет так под тридцать. Хотя, возможно, его еще сильнее старила бородка а-ля Николай Кровавый. А вот крайние реконы были уже в годах. Суровые такие дядьки под пятьдесят. Лица жесткие, морщинистые, глаза холодные – волчьи, в общем, реальные убивцы. Даже странно, что такой ерундой страдают… но выглядели очень органично. Законченно даже.

Чем-то этот человек, назвавший его панибратски братом, Юрию сильно не понравился. Бывает такое, что с первого взгляда кто-то вызывает стойкую антипатию, даже чувство гадливости. Вот и здесь так же произошло.

С тем выражением, утверждавшим, что лицо – зеркало души, Юрий был полностью согласен, как и в целом с теорией психиатра Ламброзо по этому поводу, и, если судить по лицу этого центрового – брезгливо-высокомерного, – то душа у него была с гнильцой. В этом он не раз убеждался на собственном опыте.

Юрий не раз сталкивался с таким типом людей. И в школе, ПТУ, и в институте, и всегда с ними были какие-то проблемы. Очень уж они охочи до подстав и всяких пакостей, при этом властолюбивые, жадные и завистливые. Сами, как правило, на прямой конфликт не идут, так как можно и в рыло схлопотать, но вот натравить своих прихвостней на кого-то им в радость. Или еще как-то исподтишка нагадят, в этом они мастера, что называется, хлебом не корми…

– Д-да… – с трудом выдавил из себя Юрий в ответ на вопрос.

– Вот и ладно… Поправляйся.

Троица во главе с мажором ушла, не дождавшись благодарности за спасение, а к нему подошел кто-то из молодых реконструкторов в простой кольчуге, в накинутом на плечи заношенном вонючем тулупчике.

– Радость-то какая, княжич…

«Совсем заигрались…» – вяло подумал Юрий, страдая от приступа головной боли и тошноты.