Обаятельный плут - [79]

— Это известно лишь Богу, Робин. Может быть, Вилли было предназначено умереть, и если бы вы к ним не приехали, он поскользнулся на лестнице и сломал бы шею. А может быть, год спустя он ушел бы в солдаты и погиб, сражаясь с французами. Я понимаю, что вас мучают сожаления и чувство вины, но что толку понапрасну себя терзать?

Макси погладила лоб Робина: если бы она могла разгладить эти страдальческие складки!

— Я всегда старался делать как лучше, — безнадежно проронил Робин, — но часто я просто не знал, как лучше.

Макси вздохнула.

— Но ведь все мы стараемся по мере сил делать как лучше. Чего еще можно требовать от человека?

— Но у меня слишком часто получалось как хуже. Видимо, ей не удалось облегчить его боль. Пытаясь найти доводы, которые утешили бы Робина, Макси заглянула в свое собственное прошлое.

— Вскоре после смерти мамы я присутствовала на обряде соболезнования, которую устроил ее клан. Это мне очень помогло.

Макси прикрыла уши Робина ладонями и напрягла память. Хоть бы удалось вспомнить слова ритуала соболезнования или убедительно их сымпровизировать:

— «Когда человек в горе, он теряет слух. Пусть эти слова вернут тебе способность слышать». — Макси отняла руки от ушей Робина и положила их ему на глаза. — «Горе закрыло от тебя солнце, и ты оказался во тьме. Я возвращаю тебе солнечный свет». — Сняв руки с глаз Робина, Макси увидела, что он пристально за ней наблюдает. Положив руки крест-накрест на его груди, она произнесла нараспев:

— «Твои мысли целиком отданы твоему горю. Освободи их, не то ты тоже зачахнешь и умрешь». — Макси чувствовала, как вздымается и опускается под ее руками грудь Робина. — «Твое горе лишило тебя сна, и твоя постель кажется тебе жесткой и неудобной. Я сделаю ее мягкой».

Макси провела ладонями по плечам Робина и вдоль рук, потом тихо сказала:

— Робин, Вилли обрел покой. Постарайся и ты его обрести.

Глаза Робина закрылись, и он притянул Макси к себе. Сначала его сердце так колотилось, словно хотело вырваться из грудной клетки, но постепенно биение становилось все ровнее. Макси прильнула к нему, радуясь, что, кажется, мрак, таившийся в душе Робина, рассеивается. Он еще не выздоровел, но выздоровление началось.

Робин запустил руку ей в волосы.

— Откуда у вас такая мудрость, Канавиоста?

— Оттуда, откуда у всех, — усмехнувшись, ответила она. — Училась на собственных ошибках. — Она положила голову ему на плечо. Душевная буря так утомила ее, что она с трудом боролась со сном.

— Как бы там ни было, вы мудрая женщина. — Рука Робина спустилась с затылка на шею, потом ниже на спину и остановилась на бедре. — Разве такая мудрая женщина может согласиться выйти за меня замуж?

Макси словно окатили ледяной водой. Усталой дремоты как не бывало. Она ошеломленно повторила его слова про себя, чтобы убедиться, что ей не послышалось. Потом села в постели и уставилась на Робина.

Тот лежал на подушках и смотрел на нее утомленно-терпеливым взглядом. Пламя свечи бросало отблески на его лицо и грудь, но в ее слабом свете нельзя было прочесть выражение его глаз.

В Макси боролись изумление и страстное желание поверить.

— Как это понимать? Вы делаете мне предложение или это плод вашего оригинального чувства юмора?

Робин вздохнул, отвел взгляд от Макси и устремил его на потолок.

— Нет, юмор здесь ни при чем. Просто я, по-видимому, не могу заставить себя прямо предложить вам руку и сердце. Дело в том, что наш брак сулит выигрыш только мне. С вашей стороны будет глупостью ответить согласием, и вы слишком умны, чтобы этого не понимать.

Макси не знала, что делать: рассмеяться, заплакать или начать молотить его кулаками. За эту изнурительную ночь она окончательно поняла, что любит Робина, хотя и не уверена, что понимает его и до конца ему верит.

Это не значит, что она ему совсем не верит. Макси не сомневалась, что Робин выполнит любое взятое на себя обязательство. А еще она понимала его теперь гораздо лучше, чем час назад. Но все же…

— Признаю, эта мысль довольно заманчива, но я не могу представить нашу семейную жизнь. Между нами очень мало общего, и, хотя в прошлом мне приходилось жить кочевой жизнью, я вовсе не желаю кочевать до конца своих дней.

— Я тоже. Уверяю вас, что крышу над головой я вам обеспечу. — Робин усмехнулся. — Я вовсе не такой безалаберный человек, каким кажусь., — Робин, посмотрите на меня. Почему вы хотите на мне жениться? Вы ни разу не произнесли слово «любовь».

Он закрыл глаза, и его лицо передернула горестная судорога.

— Я многое могу вам обещать, Канавиоста: достаток, верность, заботу. Но любовь? Похоже, я не могу полюбить по-настоящему. Пожалуй, лучше мне не обещать любви.

Такой боли Макси не испытала даже тогда, когда умер отец. От этой мучительной, отчаянной честности на глаза навернулись слезы. Но она не заплакала, а подняла к губам его искалеченную левую руку, поцеловала и прижалась к ней щекой.

— Вы решили жениться на мне, потому что у вас отняли Мэгги?

— Нет, не поэтому. — Робин открыл глаза и сжал ее руку. — Мэгги тут ни при чем. Я был к ней очень привязан и навсегда сохраню это чувство, но я не пытаюсь подменить ее вами. — На его красивом лице — не то ангела, не то пройдохи — мелькнула усмешка. — Вы слишком яркая личность, чтобы вас можно было с кем-нибудь спутать.