Обаламус - [17]

Гена достал пачку, выташил сигарету, вопросительно посмотрел в мою сторону. Я отрицательно качнул головой, тогда он бросил пачку на крыльцо рядом с собой и стал прикуривать. А я сошел со ступенек и сделал два шага в наветренную сторону. Утренний воздух пах свежестью, цветами, травами. Дышать табачным дымом не хотелось. Рядом оказалось еще одно крыльцо. Постояв немного, я уселся на него и принялся любоваться окрестным парком.

Спустя пару минут перед зданием остановился небольшой фургончик с надписью «Аварийная» на борту. Выскочивший из кабины белобрысый загорелый парень обвел нас взглядом, поздоровался и попросил закурить. Гена молча указал на раскрытую пачку.

— Вот спасибо, — расплылся в улыбке водитель. — У меня курево ещё вчера вечером кончилось, а магазины только через час откроются. Меня Сергеем кличут. Можно, еще одну возьму? Я сегодня по разнарядке весь день тут работаю, в обед отдам. А вы, что, гриппуете, ребята?

Парень небрежно махнул рукой на вход в здание за моей спиной. Я повернулся и поднял глаза. Над дверью было написано: «Грипп».

— Нет, — сказал я, — мы из соседнего бокса.

Не глядя, я указал на дверь справа от Гены. С мгновенно побелевшего лица Сергея исчезла дружеская улыбка. Её место заняло какое-то странное отрешенное выражение.

Отшвырнув недокуренную сигарету мне под ноги, он кинулся к машине. Выдернул из кабины белую пластмассовую канистру, вытащил мыльницу, повесил на шею полотенце. Затем, чуть приотвинтил пробку, положил канистру на капот и, смочив руки под тонкой струйкой воды, начал быстро их намыливать.

Я перевел взгляд направо и остолбенел. Над входом в наш бокс висела стандартная чёрно-белая табличка «Изолятор», а чуть ниже красными буквами прямо на стене было написано: «Чума, холера, тифы». Гена тоже посмотрел на табличку. Сдвинул взгляд ниже…

— Офигеть! — только и смог выговорить он.

Но в этот момент сбоку раздался знакомый женский голос:

— Да, не обращайте нимания, мальчики! У нас последний случай чумы был еще до вашего рождения, и там всё стерильно. Собирайте лучше вещи, пойдем устраиваться.

Сергей набрал в ладошки побольше воды и плеснул её на лицо. Завинтил пробку. Неторопливо вытерся. Мне было немного жаль его. Одни боятся пауков, другие крыс, третьи змей… Похоже, наш новый знакомый обмирает от страха при слове «чума». Страшится её до визга, до дрожи в коленках, до истерики. Еще минута — и он стал бы вымывать воображаемую заразу изо рта. Теперь, наверное, до самой смерти будет курить только свои. Если, вообще, не бросит…

Быстро собрав рюкзаки, мы прошли за вчерашней тетенькой в огромный семиэтажный больничный корпус, и началось оформление по всем правилам канцелярского искусства…

Сначала был бег по кабинетам с рюкзаками, затем мы сдали их в камеру хранения и дальше уже двигались налегке. Сопровождающие нас в этих долгих странствиях медсестры сменялись настолько часто, что я вскоре уже перестал их различать.

В конце-концов мы с Геной оказались в шестиместной палате на третьем этаже, где были две свободные койки: одна — слева у окна, другая — справа у двери.

— Устраивайтесь, — сказала последняя из сопровождавших нас медсестер и убежала.

Мы переглянулись.

— Окно или дверь? — спросил я скорее по привычке.

— Окно, — тут же ответил Гена. — Будем разыгрывать?

— Нет, — я шагнул к правой койке. — Согласен на эту.

Говорили негромко, потому что на соседней со мной кровати кто-то спал, завернувшись в одеяло с головой.

В коридоре послышался шум голосов, быстро приближавшийся к нашей палате. Голоса перебивали друг друга, о чем-то горячо спорили. Судя по часто повторявшейся фамилии Дасаев, обсуждали последний матч «Спартака». Похоже, больничный люд смотрел в холле телевизор.

В палату радостно ввалились два молодых парня в пижамах с больничными штампами на воротниках, за ними — широкоплечий стройный мужчина лет тридцати в синем спортивном костюме.

— Новенькие! — радостно воскликнул он. — Будем знакомы! Я — Василий! Вася, значит. Это — Иван, а вот он — Тимур. А вас как звать-величать?

Мы представились.

Из коридора в это время раздалось дружное цоканье каблучков.

— Михалыч, — Вася подошел к спящему соседу и потряс его за плечо, — Семё-о-о-н, обход начался, просыпайся!

Из-под одеяла показалась всклокоченная голова со следами складочек от подушки на правой щеке. Руки поднялись к плечам и тут же разошлись в стороны.

— Э-э-х, как жить-то хорошо! — хриплым голосом провозгласил безусый тезка Буденного.

18

После обхода мы стали знакомиться уже по-настоящему — неторопливо и основательно, как и положено в клинике, где людям абсолютно некуда спешить.

Иван и Тимур оказались солдатами частей московского гарнизона. На Генин вопрос: почему попали в больницу, а не в госпиталь, оба только плечами пожали — начальству, мол, виднее… Иван — житель одной из саратовских деревень, искренне и простодушно «косил» от службы, стараясь задержаться в клинике как можно дольше. Тимур — уроженец солнечного Узбекистана, ко всему относился сдержанно, обратно на службу не рвался, но и в больнице остаться не стремился, похоже, ему совершенно безразлично, где находиться.