Оба потрудились на славу, чтобы мы были людьми… - [2]

Хорошо пишет об этом Наум Коржавин в послесловии к сборнику стихов Окуджавы, опубликованном в 1968 г. в Германии: "Как и его сверстники, он тоже долго (не знаю, как сейчас) верил в коммунизм как воплощение правды, справедливости и смысла жизни… При этом у него была репрессирована мать и уничтожен отец, оба верующие коммунисты, передавшие ему свою веру. Он тоже прошел через войну и, как его сверстники, пережил там крушение одних представлений и начало формирования других… и, наконец,… дожил до краха сталинской легенды… и ощутил себя внутренне свободным, легализовав в своем сознании (возможно, как-то увязывая их с коммунизмом – не знаю) обыкновенные человеческие ценности".

В отличие от старших по возрасту (Анны Ахматовой или Бориса Пастернака) или младшего (Иосифа Бродского), которые всегда знали цену режиму, при котором жили, и никогда не идеализировали советскую власть, Булат Окуджава был вполне советским человеком – и именно поэтому его услышали миллионы, для кого он был во всех отношениях своим.

"Никакой борьбой с советской властью он не занимается. Но его счастливый дар помогает сохранить в душах людей то, без чего – исчезни это вдруг – любое освобождение и любая борьба потеряли бы всякий смысл", – так писал о нем Н. Коржавин. Счастливый дар – вот поистине удачное выражение, когда говоришь об Окуджаве. Освобождение – не менее меткое слово! Своими песнями он действительно помог освободиться миллионам и миллионам людей от того плоскостного или двухмерного, примитивного понимания жизни, что навязывалось нам всеми способами, через все средства массовой информации, через школу и детский сад и т.д. Крестившийся всего лишь за несколько дней до смерти, он был в течение всей своей жизни псалмопевцем. Еще Афанасий Великий в IV в. говорил о том, что псалмы Давидовы – это своего рода зеркало души. Читая псалмы, узнаешь в них самого себя, видишь свою собственную душу как в зеркале. То же самое можно смело сказать о песнях Б.Окуджавы. Человек 60-70-хх гг. увидел в них самого себя, свои собственные радости и сомнения, свои проблемы и свою боль. Увидел – и схватился за гитару и стал повторять эти песни, носить их с собою в сердце, ибо в них сказано было то, что жило в его сердце, советского студента или инженера, жило, но никак не вырывалось наружу, а скорее, наоборот, загонялось внутрь и, более того, вытравлялось из сердца как нечто постыдное или, во всяком случае, не отвечающее тем задачам, что ставила перед народом его партия.

Верующих было и тогда много, но почти все они не знали и не подозревали даже, что чувство, жившее в их сердцах, было верой в Бога – Того, которого они сами отправили на свалку истории. Не подозревал об этом и Б.Окуджава, хотя в своих стихах и в своих песнях он говорил как раз об этом, а не о каком-то другом чувстве. Обо всем, что живет в глубинах нашего сердца, о том, отчего оно бьется и болит…

Его стихи и песни – это всегда исповедь. Он говорит в них о чувствах самых, казалось бы, простых, но при этом бесконечно важных, ибо они представляют собой conditio sine qua non (непременное условие) нашего человеческого Я. А говорить о них было не принято. Это – любовь и боль, тоска и надежда, и еще – то чувство, когда в сердце щемит, а отчего, не знаешь, и еще – нежность… На днях не помню кто именно, но сказал: с ним ушла нежность.

Его "Молитва" стала для тысяч, даже для миллионов людей, никогда не молившихся и вообще не знавших, что это такое, их первой молитвой. "Господи, прорви глухоту, мою", – воскликнул некогда Августин. Глухота, духовная и просто психологическая, советского человека прорывалась, когда он повторял "Молитву" Окуджавы и другие его тексты.

Когда-то Шатобриан сказал, что человек, если у него отнимают храмы, попадает в хижину колдуна. Если этого тогда не произошло с советским человеком, то, думается мне, во многом благодаря Булату Окуджаве. Как Вергилий у Данте, он провел целый ряд поколений через тот ад, в котором все мы жили (не христианин, как и Вергилий, он вел людей ко Христу!).

"Одна морковь с заброшенного огорода" – так называется лучшее, быть может, стихотворение Б.Окуджавы о войне. Здесь говорится о том, как пехотные ребята нашли у разрушенной хаты всего, лишь одну морковку – "на сто ртов – одна морковь пустяк"… Но что было дальше?

Мы морковь по-братски разделили, и она кричала на зубах… Шла война, и кровь лилась рекою. В грозной битве рота полегла. О природа, ты ж одной морковью, как Христос, насытить нас смогла! И наверно, уцелела б рота, если б в тот последний смертный час ты одной любовью, о природа, как Христос, насытила бы нас!

Мне слышится в этих стихах тоска по евхаристии, о которой ни сам поэт, ни его герои ничего не знают и, скорее всего, никогда не слыхали. И не только тоска, но и какое-то парадоксальное прикосновение к таинству в условиях, когда это, казалось бы, невозможно.

Христос входит в нашу жизнь не благодаря, а, совсем наоборот, вопреки обстоятельствам. В Себе Он соединяет людей не в тех случаях, когда это возможно, а – если у них есть жажда этого. Не зная и даже не догадываясь об этом, Булат Окуджава стал свидетелем того, как действует в нас Христос.