Оазис - [20]

– Рем, я еду на прием, который дает здесь, в Оазисе, некая Зоя Тремэйн. Вы, случайно, не знакомы с ней?

Рем казался слегка задетым тем, что его речь прервали.

– Я не знаю ни единой души в этом городишке.

– Сегодня у меня нет спутника. Почему бы вам не отправиться туда со мной? Там можно хорошо поразвлечься.

Они остановились перед Клиникой, и Рем уставился на здание. Невзирая на живописность окружающей местности, оно своим обликом напомнило ему тюрьму, и на какое-то мгновение он представил себе решетки на окнах. Рем тряхнул головой, чтобы прогнать видение.

– Я должен явиться сюда не позднее чем сегодня вечером.

– Лишний час или два – какое это имеет значение? Скажете им, что вы по той или иной причине задержались. – Она тронула рукой его колено. – Итак?

Включая зажигание, Синди недоумевала: что заставило ее взять с собой на прием это живое ископаемое? Но она помнила, что Тодд Ремингтон становился весьма задиристым, если выпивал лишнего. Добрая ссора, по мнению Синди, всегда оживляет вечеринку и чаще всего дает какую-нибудь пикантную подробность для ее колонки. Этот спившийся ветеран изнывал от желания быть упомянутым в «Новостях от Синди», и не исключено, что она сможет оказать ему такую услугу.

– Когда мой брат вернулся из Вьетнама, – рассказывал Ноа, – я занимался на подготовительных курсах при медицинском колледже. Он пробыл в Денвере уже целый месяц, прежде чем я смог с ним повидаться. Когда же я приехал домой на рождественские каникулы, то пришел в ужас от его вида. Я просто не узнал брата. В колледже Рэнд был признанным спортсменом, он выступал за местную футбольную команду и два года подряд участвовал в панамериканском турне. Во Вьетнам его отправили настоящим здоровяком, и весил он без малого двести пятьдесят фунтов. Ко времени нашей с ним встречи в те рождественские праздники он похудел до ста пятидесяти фунтов.

– Что же с ним случилось, Ноа? – мягко спросила Сьюзен.

Ноа отпил глоток скотча. Ледяные кубики в стакане уже давно растаяли.

– Ему пришлось пройти там через настоящий ад, но, конечно, в этом он не был одинок. Я пытался заставить его разговориться, думал, что, поделившись с кем-нибудь пережитым, он сможет избавиться от кошмаров. Рэнд лишь рассмеялся в ответ, если только это можно назвать смехом. Знаете, что он сказал мне тогда?

– Я слушаю, Ноа.

– Что если бы он рассказал мне обо всем, чему ему пришлось быть свидетелем, то я скорее всего лишился бы рассудка. Рэнд все же поведал мне кое-что. Это случилось в самом конце войны. Как раз тогда мы начали использовать напалм, чтобы превратить часть территории Северного Вьетнама в мертвую зону. На глазах Рэнда огонь охватил одну из деревень. Мужчины, женщины и дети горели заживо. Он попытался спасти хотя бы детей и вытаскивал их из огня, пока сам почти весь не обгорел. И что же? – У Ноа вырвался резкий смешок; на мгновение он забыл о присутствии Сьюзен, погрузившись мыслями в прошлое. – Вы, наверное, думаете, что Рэнд удостоился за свой поступок благодарности от начальства? Ничего подобного. Сразу же после выписки из госпиталя его отправили домой как непригодного к службе в действующей армии – не потому, что стал инвалидом, а потому, что, спасая детей, тем самым оказывал поддержку врагу.

Сьюзен была взволнована до глубины души. После минутной паузы она спросила:

– От чего умер ваш брат, Ноа?

– От передозировки. Он вернулся из Вьетнама законченным наркоманом. Как и многие его приятели, пристрастился к героину. Я слышал, что купить наркотики там гораздо проще, чем алкоголь. Вот почему у него был такой болезненный вид в то Рождество, но я оказался слишком глуп, чтобы это понять. Рэнд, в сущности, жил на одном героине.

– Я читала о том, что многие ветераны той войны вернулись домой наркоманами.

– Да, таких людей тысячи.

– Не смерть ли брата заставила вас специализироваться на лечении наркомании?

Ноа какое-то время молчал, уставившись на пустой стакан.

– Отчасти – да, но не только это. Моя мать так и не смогла смириться со смертью Рэнда. Она стала много пить, хотя всегда плохо переносила спиртное. Отец делал для нее все, что было в его силах, и даже пытался убедить ее пройти курс лечения в каком-нибудь медицинском центре. Но мама отказалась, сказав, что не хочет навлекать позор на всю нашу семью. – Он коротко усмехнулся. – И вот однажды ночью, когда папы не было дома, она напилась и в таком состоянии села за руль. Произошел несчастный случай: она врезалась с разгона в опору моста. Ни папа, ни я так и не смогли решить, сделала она это умышленно или нет.

– О, Ноа, как это, должно быть, тяжело для вас! – Сьюзен коснулась его руки. – Мне так жаль!

– Во всяком случае, именно тогда моя жизнь круто изменила направление. Вместо того чтобы заниматься общими проблемами медицины, я избрал полем своей деятельности лечение алкоголизма и наркомании. Я не смог спасти жизнь Рэнду и маме, но мне казалось, что я еще в состоянии помочь другим…

Он замолчал. Девушка смотрела куда-то в сторону отсутствующим взором.

– Эй, Сьюзен! Вы, похоже, меня не слушаете.

– А! – Она вздрогнула. – Я просто задумалась. У нас с вами, оказывается, есть кое-что общее.