О звере и фейри - [32]

– Да и кто будет скучать по Королю Гоблинов? – добавляет Келлан, завершая речь своей сестры, опираясь на колонну возле трона и опустошая содержимое кубка. Группа эльфов расступается перед ним, чтобы его увидели остальная толпа и королева.

Лицо Солиэль становится суровым, когда она смотрит на него.

– Тише, дорогой, – приказывает она ему. – Мы должны проявлять уважение. – Ее тон не меняется, но в глазах застывает ледяной холод.

Он фыркает, но кивает и покидает помещение, прежде чем она успела бы сказать что-то еще. Когда он пересекает зал, холод с ее лица исчезает, и она оглядывается на меня.

– Я буду очень рада видеть дочь Эммалин на троне Неблагого Двора, – сообщает королева. – Она была одной из моих любимиц, как вы помните, – напоминает она мне.

Я стискиваю зубы.

– Я помню.

– Мне не терпится поприветствовать еще одну королеву, которая займет место напротив меня. – Она берет с подноса бокал. – Вы должны держать меня в курсе своих свершений, миледи Фэй. – Она поднимает тост за меня, затем отворачивается к девушке-сидхе, стоящей справа от нее, и заговаривает с ней. Остальные придворные, наблюдавшие за происходящим с почтительным молчанием, переходят на лихорадочный шепот. Обо мне забыли.

Я ошарашенно оглядываюсь, а Сия, подхватив меня под руку, тащит из зала.

Из груди вырывается хриплый вздох.

– И это ты называешь помощью? – рычу я. – Ты знаешь, где они ее держат? Очевидно, мне придется помочь себе самостоятельно, если сделки фейри сопровождаются подобным содействием.

Сия хмурится, как будто догадывается о моих планах.

– Нет, и даже если бы знала, не сказала бы. Ее будут охранять. Фейские подменыши ценны для Солиэль. Это истинное благословение, что она не наказала Грануаль за ее дерзость. – Она вздыхает. – Возможно, ее рабская жизнь даровала ей эту милость.

Последние слова срываются с ее губ, когда мы приближаемся к стеклянным дверям, ведущим в открытые сады в передней части поместья. Перед гравийной дорожкой Сия отпускает мою руку и отвешивает иронический реверанс.

– Две сделки за день, – говорит она. – Больше, чем Народец заключает за всю свою жизнь.

Я вздрагиваю от ее слов и той небольшой ухмылки, которую она даже не пытается скрыть. Она разворачивается на пятках, ее босые ноги шлепают по дорожке, когда она исчезает в поместье. Стеклянные двери захлопываются за ней – окончательный финал.

Я не могу оставить Элли здесь. Или где бы она сейчас ни находилась. И никогда не прощу себе, если не предприму что-нибудь для ее спасения. Но сделка? Это обмен моей жизни на жизнь Элли, что я сделаю с радостью, но должен быть другой выход.

Я могла бы попросить Келлана обратиться к Гейджу. Может быть, обращение другого короля к Солиэль заставит ее передумать. Но она открыто заявила о своем отношении к его пребыванию на троне. Я могу украсть Элли, как это сделала Грэн. Даже если бы у меня получилось, уже слишком поздно. Сделка заключена. Я провожу рукой по лицу. Видят небеса, если бы пропала я, Элли не колебалась бы.

С этой стороны поместья не заметно никаких признаков ни холма, ни поляны. Только ухоженные сады, которые принадлежат кому-то, у кого либо слишком много времени, либо денег в избытке. А может, и то и другое. Живые изгороди подстрижены с аккуратной точностью в виде различных по размеру шаров, мягкие изгибы которых плавно перетекают друг в друга. На дорожках, усыпанных гравием, высажены цветы разных сортов, а по углам разбросаны клумбы и фруктовые деревья. Я пробираюсь к центру сада. Высеченная из камня женщина-сидхе в драпированном одеянии льет воду из каменного кувшина в руках – верхний ярус бурлящего фонтана в центре главной площади. Фонтан обрамляют цветы, выложенные слоями так, будто они достигают его краев в заботливо сотворенном образе дикой природы. Это красивое, спокойное место, но оно не захватывает внимание так, как первый взгляд на атриум.

Хруст гравия под сапогами доносится до меня, но я не поворачиваюсь. Все придворные по-прежнему находятся внутри. Не представляю, чтобы кто-то мог последовать сюда за мной.

– Тебе нравятся сады? Их создавала моя сестра. – Келлан присоединяется ко мне и смотрит на фонтан.

– Нет, не особо, – честно отвечаю ему. – Мне больше по вкусу цветы и лианы внутри.

Он издает удивленный смешок и поворачивается спиной к фонтану. Я повторяю за ним.

– Не позволяй Солиэль услышать об этом. Она ненавидит внутренние сады. Но они цветут со дня сотворения Холма.

– Почему место называется «Холм», если на самом деле это дом? – Я оглядываюсь на дом, о котором идет речь, а затем пересматриваю свой выбор слов. – Э-э, небольшой замок? – Внешние стены выложены из камня кремового цвета. Он возвышается на три этажа, с круглой башней, увенчанной голубым флагом, мягко развевающимся на ветру. – Боже, – бормочу я. Здесь все идеально. Даже розовые виноградные лозы, вьющиеся по стенам, выглядят живописно. Но для такого прекрасного места поместье кажется слишком запретным.

– Такова традиция, – говорит Келлан. Гравийные дорожки сада ведут на широкий луг, что покато спускается к озеру. Келлан останавливается на краю дорожки и протягивает руку, не оглядываясь на меня.