О звере и фейри - [23]
– Ты надеялась, что кто-то остановит твое старение?
Она пожимает плечами.
– Я бы солгала, сказав, что эта мысль не приходила мне в голову. Но, если быть честной, я хотела оказаться как можно дальше от Сии. Трудно изо дня в день видеть собственное лицо и мириться с живым напоминанием о прошедшей молодости.
Я вижу перед собой совсем новую Грэн. Это некрасивая и неприятная информация. Но это правда, благодаря которой я лучше понимаю Грэн. Напряжение между нами после ночи в Подземелье немного ослабевает.
Она вздыхает.
– Фэй, мы ни на йоту не придвинулись в умении колдовать.
Я сжимаю свои руки. Пальцы кажутся мне все менее и менее необычными. Я начинаю привыкать к ним. Но по-прежнему хочу их спрятать.
– Я обещаю, что буду стараться. – Она кивает, но я настаиваю на своем: – Если бы ты только сказала мне, что именно я должна почувствовать…
Она обрывает меня, ее речь звучит устало и мягко, но твердо в своей настойчивости.
– Я не знаю, Фэй. Народец не разглашает секреты своей магии. Я даже не уверена, что твой отец рассказывал об этом твоей матери. – Она щиплет себя за переносицу – привычка, которую я переняла у нее, когда что-то или кто-то мне досаждает. – Я должна была спросить у твоей матери, как тебя зовут.
Ее слова заставляют меня встрепенуться.
– Что?
Она машет рукой в воздухе.
– Твое имя. Твое Истинное Имя. Оно могло бы помочь.
Для Народца имена наделены могуществом, и назвать свое полное имя – все равно что предоставить им полную власть над вами. Но я никогда не слышала про Истинное Имя.
– О чем ты говоришь?
Она возится с бутылкой, размышляя, не налить ли еще стаканчик.
– При рождении каждый выходец Народца нарекается Истинным Именем, которое держится в строжайшем секрете. Это ключ к их магии.
Уголок моего глаза начинает нервно дергаться.
– Значит, мое имя…
– Не Фэй, верно, – перебивает Грэн. – Твоя мать думала, что она невероятно умна. Хотя, по правде говоря, была слегка сумасшедшей.
Я смотрю на нее, удивляясь, как она может оставаться спокойной, отнимая еще одну часть моей души.
– И никто больше его не знает?
– Полагаю, твой отец узнал в какой-то момент. Но, поскольку он стал убийцей, я думаю, ты будешь рада его смерти.
В ее словах есть что-то беспристрастное, такое отстраненное, что я снова проверяю свою защиту. Легко оправдать обиду, доказать, что жизнь с Народцем на протяжении несметных веков сделала Грэн такой, какая она есть. Но я думаю об Эль, о той завесе, что должна переступить. Грэн может лгать мне сколь угодно или, что еще хуже, легкомысленно вытаскивать тайны наружу, как будто каждая из них не заставляет меня чувствовать себя растерзанной. Но мысль о том, как она относится к Элли, меняет для меня все. Стену, воздвигнутую между нами, не преодолеть. Интересно, знает ли она об этом, чувствует ли тягостное давление в моем сердце? Она делает еще один длинный глоток из своей кружки и ничего не говорит, когда я удаляюсь в свою комнату.
Но темнота не позволяет ни простить, ни успокоиться. Я лежу на спине, вцепившись пальцами в прохладные простыни. Вентилятор над моей головой жужжит, вращаясь, – неотъемлемая часть борьбы с беспощадным летом в Джорджии. Уносит с собой мои мысли, описывая круг за кругом.
Какая-то часть меня – малая часть, которая растет с каждым днем медленно, но верно, – тянет меня обратно за завесу. Тоска ползет по задней стенке моего горла, рискуя придушить меня вязкими нитями вины.
Я должна перестать думать о возвращении. Что за мазохистские наклонности скрываются под моей шкурой фейри, которые зовут меня обратно, в то место безжалостных замыслов, сверкающих глаз и злобных, всезнающих ухмылок? Почему я такая? Но громкий барабанный стук все еще звучит в моем сознании, пульсируя, словно магия, среди моих мыслей, пока я пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом.
Дом скрипит вокруг меня в кромешной тьме. Половицы в коридоре стонут, пока Грэн укладывается спать. Я протягиваю руку к проникающему из окна лучу лунного света и пытаюсь воззвать к магии, что прячется в моих бесполезных жилах. Но странная длина моих пальцев остается неизменной.
Я врываюсь в комнату Элли сразу после рассвета. Сон ускользал от меня всю ночь, и мне было невыносимо оставаться наедине со своими мыслями и дальше. Но, несмотря на ранний час, Элли уже собрана, похожая на маниакально-готическую пикси, которой она так хочет быть, и ест кусок торта.
Я бросаю на нее удивленный взгляд.
– Где ты достала торт в такой час?
Она смотрит на меня так, будто ответ лежит на поверхности.
– Торт найдется всегда, если знать, где искать. А я очень обаятельна.
Я пропускаю замечание мимо ушей, не задавая лишних вопросов, которые крутятся в голове. Я опускаюсь на ее кровать.
– Никаких уроков магии сегодня?
В ответ я лишь стону в подушку.
– Вы с Грэн опять засиделись допоздна. Есть успехи? – Она тычет пальцем мне в бедро, когда я не отвечаю. – Ты хоть спала?
– Немного, – протестующе выкрикиваю я.
– Ш-ш-ш. Ты разбудишь Грэн, – шикает она, предлагая мне последний кусок торта, в котором почти одна сахарная глазурь. – Вот, позавтракай. Мы должны вытащить тебя из дома.
