О значении наших последних подвигов на Кавказе - [7]

На другой день отряд приготовился к выступлению на Герзель-аул. В то же время Воронцов, не надеясь на собственные силы (у него было 12 батальонов), послал предписание генералу Фрейтагу, чтобы он со всеми войсками, какие можно будет собрать, двинулся от Герзель-аула навстречу главному отряду. Медленно подвигаясь вперед, среди непроходимых лесов, отряд с огромными потерями достиг 18 июля до аула Шаухал-Берды, и только здесь в седьмом часу вечера войска главного отряда увидели авангард генерала Фрейтага. Войска, и пред тем уже делившие один сухарь на несколько человек (даргинский поход и известен под именем сухарницы), в течение пяти дней ничего не ели, кроме кукурузы. Потеря наша в эти дни простиралась до 1200 человек убитыми и ранеными, и если бы Фрейтаг запоздал еще сутками, весь главный отряд непременно погиб бы.

20 июля прибыли наши войска в Герзель-аул, а 21-го главнокомандующий отдал следующий приказ по войскам Отдельного кавказского и 5-го пехотного корпусов («Военный сборник», 1859, № 5, стр. 61):

Воины главного действующего отряда! Наконец, твердостью, усердием и неустрашимостью вы исполнили трудный и славный подвиг, повеление государя нашего и наше собственное желание. С самого начала кампании неприятель со всеми своими сборищами не мог вам противостоять; он оставил нам без боя и Хубарские высоты и крепкую Буртунайскую позицию; он надеялся остановить нас на Мичикале, но славным подвигом взятия горы Анчимир оттуда прогнан; преодолев все трудности природы, мы пошли к Андийским воротам, где он не смел нас ожидать и сам предал огню и опустошению богатое андийское население; за Андией он хотел держаться на позиции, но постыдно прогнан с оной горстью наших храбрецов. Когда мы увидели опять скопища Шамиля на горах, мы опять пошли на них, рассеяли их и дошли до самого Технуцала. Около Андии, где русские доселе еще никогда не были, мы жили спокойно, сколько нам было нужно; но этого еще не довольно: нужно было дойти до самого гнезда Шамиля, – мы пошли в Дарго, и хотя нашли дорогу труднейшую и леса, в которых они сильно защищались, ничто не могло нам противостоять, и Шамиль вынужден сам начать разрушение его жилища и заведений, которое мы после в полной мере довершили.

Действительно, несмотря на все потери 1845 года, поход Даргинский покрыл славою русские войска, которые доказали, что для них нет невозможного… Предначертанный план был исполнен, и Шамиль вынужденным нашелся оставить Дарго и избрать своею резиденциею укрепленный аул Ведень. Но в 1846 году, когда началось обратное движение частей 5-го пехотного корпуса в Россию, Шамиль произвел вторжение в Кабарду.

Важнейшим следствием Даргинской экспедиции было то, что мы отказались наконец от прежней системы войны на Кавказе. Сделалось ясно, что одним ударом, как бы он ни был силен, невозможно покорить свободные племена Кавказа. Тогда решились принять другую тактику, которую предлагали военные, знающие Кавказ, еще задолго до 1843 года: решились идти правильным, медленным путем прокладки путей в лесах и постройки укреплений, которые потом занимались всегда сильным гарнизоном, а не какою-нибудь одной ротою, как прежде. На этом пути встречены были нами огромные затруднения, так как все дело приходилось опять начинать почти с самого начала. В 1846 году влияние и силы Шамиля в горах были значительнее, чем когда-нибудь, и бороться с ним было гораздо труднее, нежели в 1837 или 1842 году. Приходилось брать шаг за шагом, и действительно, наши войска с 1846 года подвигались вперед обыкновенно верст на двадцать в течение года; но зато на этом пространстве основывались уже прочно. Общий характер и главные подробности этого движения не раз уже излагались в «Современнике», в статьях г. Зиссермана, к которым мы и отсылаем читателей.[7] Заметим только, что новая система действий с особенною силою и последовательностью приводилась в исполнение в последние годы, с прибытием (в октябре 1856 года) нового главнокомандующего и наместника кавказского, князя Барятинского. В это время был окончательно утвержден и план новой экспедиции, а с первых чисел декабря того же года приступлено к приведению его в исполнение. Эта экспедиция разделялась на два периода. В продолжение первого отряд занимался прокладкою просек в еще незанятой части Большой Чечни, что было окончено к 21 декабря; во второй же период, от 15 января до 1 февраля 1857 года, войска наши занимались истреблением непокорных аулов, находившихся в Большой Чечне. В марте месяце было построено нами временное укрепление в Большой Чечне, и этим положен конец даже возможности какого-нибудь волнения в этих местах.

Дальнейшие наши действия на Кавказе у всех еще в свежей памяти, и описанием их может занять читателей только специалист, на месте ознакомившийся с событиями. Подобное описание действий 1858 года представляет статья г. Зиссермана, помещаемая в этой же книжке «Современника».[8] Затем – все совершившееся в нынешнем году, – то есть главным образом занятие Веденя графом Евдокимовым и взятие самого Шамиля, – уже не требует наших описаний. Событиям этим может быть теперь придан новый интерес только сообщением новых подробностей от специалистов и очевидцев.