О Вячеславе Менжинском - [86]
— Да, трудностей много. И все-таки, даже учитывая сиюминутные потребности в гвоздях, серпах и вьюшках, восстанавливать хозяйство мы будем прежде всего собственными силами. Близорукость никому не приносила пользы. Господин Гувер готов дать нам миллионы долларов, чтобы купить наше будущее. Согласитесь, что весьма недурно задумано — сделать нас сырьевым придатком господ капиталистов. Страной без будущего, людьми без будущего… Они, возможно, не посягнут на наши социальные завоевания, не тронут нашего самолюбия и гордости. Но уберут у нас основу, и останется раскрашенная революционными лозунгами ширма, за которой не будет содержания, не будет сути социализма.
— Я, Вячеслав Рудольфович, говорю о рельсах не только в плане сегодняшнего дня. Если мы уложим сейчас в полотно сто тысяч рельсов, они реально будут работать на паше будущее.
— Спорщик вы, видно, упрямый, Виктор Анатольевич, — улыбнулся Вячеслав Рудольфович. — Разве я против ста тысяч рельсов? Я тоже за них всей душой. Просто меня не устраивает цена, которую требуют за рельсы. Во имя того, чтобы залатать дырки в настоящем, я не согласен продавать будущее. Нельзя жить в кредит. Вы, небось, свое жалованье стараетесь растянуть от получки до получки. Предпочитаете не залезать в долги. А в отношении страны мыслите, что она может сунуться в долговую петлю. Нелогично, весьма нелогично, смею вас уверить. Покорнейше прошу вас повременить с учебой.
— Где же конкретно я буду использован?
— Есть мнение назначить вас на работу в Экономическое управление.
— Экономическое управление?
— Что же вас тут удивляет? Я же сказал, что экономические проблемы становятся одной из наших главных забот. Раз есть проблемы, должно быть и управление. Так у хороших бюрократов полагается…
— Как же Савинков и штаб-ротмистр Эльвенгрен?
— К сожалению, Савинковы и эльвенгрены тоже на нашей заботе остаются.
Медленно, стараясь не сделать резкого движения, Менжинский поднялся за столом и подал Решетову руку.
— Оформляйте назначение. Желаю успехов в работе… Прошу заходить, Виктор Анатольевич… Да, прямо ко мне и без стеснения. В свободное время мы с вами не только о концессиях поспорим… Поэзию вы любите?
Решетов смутился от неожиданного вопроса.
— Знаете, время такое, что особенно читать некогда.
— Это плохо, товарищ Решетов. Поэзию нельзя предавать забвению. Признаюсь, в молодости я был ею чрезвычайно увлечен. Представьте себе, даже сам пытался стихи сочинять. И не стесняюсь в том признаться. Настоящие поэты — совесть человечества… Заходите…
В связи с десятилетием ВЧК — ОГПУ за заслуги в борьбе с врагами Советского государства ЦИК СССР и Реввоенсовет наградили ОГПУ орденом Красного Знамени.
«Перед новыми боями с контрреволюцией, подстрекаемой иностранными империалистами, Коллегия ОГПУ выражает уверенность, что товарищи чекисты и впредь сумеют охранить от всех врагов рабочего класса его диктатуру по примеру бойцов-чекистов, павших за коммунизм…» — так было записано в приказе председателя ОГПУ Менжинского.
За заслуги в строительстве и укреплении органов безопасности Коллегия ОГПУ наградила Вячеслава Рудольфовича знаком «Почетный чекист». Шахтеры Донбасса избрали его почетным забойщиком, железнодорожники — почетным машинистом-наставником, строители Днепростроя — почетным бетонщиком, бойцы Воронежского полка — почетным красноармейцем.
Барышев М. И. Особые полномочия.
Повесть о Вячеславе Менжинском.
2-е изд. М., 1983. с. 260–263,
277–285, 289, 296–303,
308–311, 321–322, 335–341.
Лев Никулин. Операция «Трест»
На посту председателя ОГПУ Дзержинского сменил представитель старой гвардии большевизма, сподвижник Ленина — Вячеслав Рудольфович Менжинский.
Образ этого замечательного человека никогда не потускнеет даже рядом с образом Дзержинского. Профессиональный революционер, член партии большевиков с 1902 года, участник революции 1905 года, редактор большевистской газеты «Казарма» — таков путь Менжинского до Октябрьской революции. Десять лет, до 1917 года, оп пробыл в эмиграции, а затем — редактор газеты «Солдат», член Военно-революционного комитета, первый народный комиссар финансов и, наконец, работа в ВЧК — ОГПУ.
«Чекистская деятельность, — писал Менжинский своему старому товарищу по революционной работе, выдающемуся ученому-историку Михаилу Николаевичу Покровскому по случаю его шестидесятилетия, — не располагает к душевным излияниям и поглощает целиком».
Так работал Менжинский.
Человек огромной культуры, высокообразованный марксист, Менжинский обладал поразительными способностями лингвиста. Он владел едва ли не всеми западноевропейскими и славянскими языками, хорошо знал историю России и Франции, особенно историю французской буржуазной революции и французскую литературу. До последних дней жизни он был близким другом Горького. Человек большого обаяния, одаренный тонким чувством юмора, он вместе с тем был человеком непреклонной воли, беспощадным к врагам революции.
Последние операции «Треста» осуществлялись чекистами под руководством Вячеслава Рудольфовича Менжинского…
Кутепов писал из Парижа: «Я считаю, что вам следует пригласить вождей нашей молодежи в Москву, обласкать, продемонстрировать силу и организованность „Треста“».
Статья из ежегодника «Наука и Человечество 1992–1994 год».
Книга Т. Гладкова и М. Смирнова посвящена жизни большевика Вячеслава Рудольфовича Менжинского, прошедшего путь от пропагандиста-революционера в студенческих и рабочих кружках до заместителя Ф. Э. Дзержинского по Особому отделу ВЧК, председателя ОГПУ.
Книга посвящена Михаилу Сергеевичу Кедрову, видному партийному и государственному деятелю, соратнику В. И. Ленина. В ней собраны новые и ранее публиковавшиеся воспоминания, воссоздающие события жизни профессионального революционера, одного из первых издателей произведений В. И. Ленина, военного деятеля, члена коллегии ВЧК, активного организатора народного здравоохранения. Всесторонне одаренный человек, он отдал всего себя делу революции.Книга адресуется массовому читателю.
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.