О возможности жизни в космосе - [25]
Была тихая теплая ночь. В воздухе кружились одинокие снежинки. Аарне и сам не знал, что произошло с ним в этот вечер.
День, когда решили что-то сделать
СВЕЧА КУДА-ТО ИСЧЕЗЛА, спички тоже. И в этот вечер Аарне опять ничего не выучил.
— У меня такое чувство, будто моя душа стала материальной, — сказал он утром Андо. За окном, покрытым ледяными цветами, загоралась заря. Дни постепенно удлинялись.
Друг за другом в дверь входили мальчики и девочки. Андо старательно причесался и отложил папку.
— Ты сегодня ужасно лиричен…
— Здесь нет никакой лирики, скорее — это… не знаю… Ты когда-нибудь чувствовал, что твоя душа, как теннисный мяч?
— Конечно, нет. С какой стати мне это чувствовать.
— А я — да. Вчера в первый раз.
— Да? Может, я не понимаю…
Равнодушие друга рассердило Аарне.
— Скажи, можно с живым человеком разговаривать о его характере или духовной жизни? Слушай, я не знаю… В какой степени такой разговор вообще объективен?
— В той степени, в какой мы можем взглянуть на себя со стороны.
— Значит, в той степени, насколько мы можем сами перед собой кокетничать?
Аарне усмехнулся. Потом он подумал, что впервые смеется над собою.
— Легче всего кокетничать в серьезных вещах.
— Может быть, только таким, как ты, — улыбнулся Андо, выпятил нижнюю губу и пожал плечами. В последнее время он всегда так делал.
Холодный розовый рассвет скользнул по потолку. Аарне подошел к окну. От радиатора шло тепло.
— Почему ты заговорил об этом? — спросил Андо. Он раскрыл окно и высунулся наружу.
— Просто так.
Аарне пристроился рядом.
В ворота лился нескончаемый поток школьников.
— Хэлло! — крикнул Иво и помахал папкой. — Форменные фуражки внизу проверяют?
Андо отрицательно помахал рукой. И тут же заметил, что в ворота входит Вернер. Они отошли от окна.
— Ты был у Корнеля? — спросил Андо.
— Да.
— Не мог иначе?
— Что? — не понял Аарне.
— Пришлось идти просить, да?
— Я ничего не понимаю.
— Понимаешь… У тебя совсем нет характера.
— Ты не первый мне это говоришь.
— И ты еще не понял.
— Понял. Именно поэтому понял.
— Если бы у тебя был характер, ты бы не пошел унижаться.
— Что я должен был делать?
— Откуда я знаю!
— Тогда лучше и не говори, — рассердился Аарне. Андо просто повернулся спиною, и, разглядывая его широкие плечи, Аарне убедился, что его друг действительно силен.
— Ребята, идите сюда, — послышался за их спиной резкий голос. Оглянувшись, Аарне увидел Вернер.
— Вы опять кричали из окна?
— Кричали, — с улыбкой согласился Андо.
Вернер опешила.
— Что?
Парни ничего не ответили. Появление Вернер их тотчас же примирило.
— Разве вы не знаете, что нельзя кричать из окна?
— Не знаем.
Это сказал Андо. Сегодня он вел себя гениально.
— Ну что ж, — протянула Вернер и ушла.
— Ябедничать отправилась, — сказал Андо. — Посмотри-ка.
Думать так были все основания. Именно Вернер организовала в школе неделю безопасности движения и по ее инициативе коридор был расчерчен белыми линиями. Ходить по коридору можно было только парами — дорожки между линиями были узкими. На первом этаже лежал журнал движения. Андо как-то случайно заглянул в него и прочитал. «Мандре и Вески гуляли втроем». Тогда он взял ручку и написал на полях: «А врачом это подтверждено?» Получился хорошенький скандал, но виновника так и не нашли.
…Однако Вернер прошла мимо стоявшего в коридоре Корнеля, не сказав ему ни слова, и скрылась в учительской.
— Они в ссоре, — деловито заметил Андо. — Мы спасены.
ПОСЛЕ УРОКОВ КАРИН, КОМСОРГ КЛАССА, ОРГАНИЗОВАЛА классное собрание. Всем хотелось домой, всем было скучно…
— Ну, подумайте, мы же выпускной класс, у нас почти все комсомольцы… Вам не кажется, что у нас что-то не так?
Карин была красивой девушкой, прямые каштановые волосы обрамляли ее круглые щеки, придавая большому рту упрямое детское выражение. Она сама знала, что красива, и не думала это скрывать.
— Ребята! Необходимо что-то предпринять!
Большинство догадывалось, в чем дело.
Харри сразу же закричал:
— Слишком поздно об этом говорить!
Карин не обратила на него внимания. Она откинула голову и попыталась перекричать поднявшийся шум:
— Пожалуйста, вносите предложения. Мы должны устроить что-нибудь интересное, слышите! Быстрее! Сколько говорить вам эту…
— … чепуху! — прервал ее Тийт очень деловито.
У Карин засверкали глаза. Она стукнула кулаком по столу.
— А ты чего лезешь? Ты-то уж мог бы помолчать. Скажи, что ты сделал хорошего для класса?
Тийт нахмурился и тихо проговорил:
— А ты что сделала? Говорить и я умею, не думай, что ты единственная…
Карин рассердилась. Вообще-то она не умела сердиться на ребят, а если сердилась, то ненадолго. Ребята это знали. Но сейчас была действительно обижена: видимо, на этот раз дело было слишком серьезным.
— Тийт, выйди за дверь!
Девчонки в заднем ряду приготовились захихикать.
— Не выйду, — процедил Тийт сквозь зубы и сделал театральный жест.
— Тогда помолчи, — бросила Карин и собралась продолжать.
— О, наша самая красивая девушка сегодня так сердита… — подмигнул Харри ребятам. Карин опустила глаза, чтоб скрыть улыбку. Она жалела, что не умеет быть солидной и холодной.
— Ну ладно, давайте быстрее! — закричала Ирма, у нее было крепкое тело спортсменки. — Мне к четырем на тренировку.
Художественные поиски молодого, но уже известного прозаика и драматурга Мати Унта привнесли в современную эстонскую прозу жанровое разнообразие, тонкий психологизм, лирическую интонацию. Произведения, составившие новую книгу писателя, посвящены нашему современнику и отмечены углубленно психологическим проникновением в его духовный мир. Герои книги различны по характерам, профессиям, возрасту, они размышляют над многими вопросами: о счастье, о долге человека перед человеком, о взаимоотношениях в семье, о радости творчества.
Автору книги, которую вы держите в руках, сейчас двадцать два года. Роман «Прощай, рыжий кот» Мати Унт написал еще школьником; впервые роман вышел отдельной книжкой в издании школьного альманаха «Типа-тапа» и сразу стал популярным в Эстонии. Написанное Мати Унтом привлекает молодой свежестью восприятия, непосредственностью и откровенностью. Это исповедь современного нам юноши, где определенно говорится, какие человеческие ценности он готов защищать и что считает неприемлемым, чем дорожит в своих товарищах и каким хочет быть сам.
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
Есть много в России тайных мест, наполненных чудодейственными свойствами. Но что случится, если одно из таких мест исчезнет навсегда? История о падении метеорита, тайных озерах и жизни в деревне двух друзей — Сашки и Ильи. О первом подростковом опыте переживания смерти близкого человека.
История о том, как медиа-истерия дозволяет бытовую войну, в которой каждый может лишиться и головы, и прочих ценных органов.
Елена Касаткина — современный российский писатель. Сюжеты её историй изложены лёгким и доступным для читателя языком. Именно эта особенность делает книги столь популярными среди людей всех возрастов, независимо от их мировоззрения. Книги полны иронии и оптимизма. Оставляют после прочтения приятное послевкусие. В данной книге собраны рассказы, повествующие о жизни автора. Грустное и смешное, обычное и фантастическое — всё то, что случается с нами каждый день.
Кира ворует деньги из кассы банка на покупку живого верблюда. Во время нервного срыва, дома раздевается и выходит на лестничную площадку. За ней подглядывает в глазок соседка по кличке Бабка Танцующая Чума. Они знакомятся. Кира принимает решение о побеге, Чума бежит за ней. На каждом этаже им приходится вместе преодолевать препятствия. И как награда, большая любовь и личное счастье. Эта история о том, что в мире много удивительного, а все светлые мечты сбываются. Все герои из реальной жизни.
Рассказы повествуют о жизни рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Герои болгарского писателя восстают против всяческой лжи и несправедливости, ратуют за нравственную чистоту и прочность устоев социалистического общества.