О воспитании мальчика в неполной семье верующей матерью - [7]

Винюсь, я пропадала на работе с утра и до вечера. Боялась, что останемся без средств к существованию, ведь до этого времени главным кормильцем в семье был папа. А Илья рос.

В те минуты, которые мы с сыном проводили вместе, я старалась восполнить нехватку общения. Мы ходили в походы в лес, я брала его с собою на работу, ходили в Парк отдыха. Но этого было явно недостаточно. Тем не менее наша внутренняя связь с сыном была крепкой, и он с нетерпением ждал меня с работы, спешил выложить все события, все свои поступки и проступки. Как часто бывает так, что работающим матерям по возвращении с работы хватает сил лишь на то, чтобы справиться с домашними хлопотами: обстирать, приготовить, покормить и поцеловать ребенка перед сном. Ребенок требует внимания к себе, он скучает, спешит пообщаться, а тут — только бы успеть управиться с домашними делами, да и от усталости валишься с ног. Даже если и есть помощник (в нашем случае — бабушка), все равно находится что-то, что можешь сделать только ты сама. Или бабушка вдруг занедужила и не успела управиться по дому.

У нас случалось и такое: придешь с работы, дел непочатый край, и сын, наскучавшись, буквально цепляется за подол. Однако и здесь нашелся выход: я стала привлекать мальчика к домашнему труду. Давала тупой нож (дабы не порезался), чтобы мы вместе чистили картошку, поручала полоскать его мелкое бельишко, протереть пыль или помыть овощи для салата. Давала тесто, и сын «стряпал» вместе со мной и бабушкой пельмени или пирожки. Словом, мы общались в процессе совместного труда, у него была возможность выговориться и при этом не «путаться под ногами».

Он ничего не утаивал. Если не слушался бабушку, так и говорил, что не слушался. Если переговаривался (огрызался) с нею, то не скрывал этого. Безусловно, за такого рода исповедью следовало обещание «никогда так не делать». И делал.

В то же самое время возрос его интерес к религии. Стал спрашивать: «Кто Такой Господь? Где Он находится —на иконе (а икон много, в которой из икон Он конкретно живет), на небе, в церкви? Что Он делает? Почему Его никто не видит?»

Я объяснила ему, что Господь — это Творец нашего мира, Тот, Кто создал нас по Своей безмерной любви, что Он —наш Отец; Бог заботится о нас, посылает нам ангелов (наших добрых стражей и защитников), у нас есть наши святые небесные покровители: это святые люди, которые когда-то жили на земле и были добродетельны, теперь же они находятся с Богом в Его Небесном Царствии и по нашим молитвам помогают нам; рассказала, что святой небесный покровитель сына — пророк Божий Илия, объяснила, как переводится на русский язык это имя, рассказала о его жизни, а так же и о святых покровителях, моем и бабушки. Рассказывала, что Господь всех нас любит, любит так сильно, что подвергся страшным мучениям, распятию (это когда Его живого прибили гвоздями к Кресту) и принял безвинную смерть только ради того, чтобы мы не погибли.

Купила мальчику детскую Библию, рассматривали картинки, читали. Он стал спрашивать, любит ли нас всех Бог так, как мамы любят своих малышей (если Бог —наш Родитель)?

Я же сказала, что Бог нас любит несравненно сильнее, потому что никогда нас не оставляет (даже если и мы оставляем Его), Господь никогда-никогда не забывает ни об одном человеке и всегда ждет, когда мы придем к Нему Читала сыну Заповеди и объясняла их смысл. Беседы были короткими: его маленькая головка еще не в состоянии была осмыслить всех премудростей богословия. Однако из бесед он вынес, что существует грех и что Господь, Который нас безгранично любит (несмотря на то, что мы иногда забываем Его), огорчается, когда кто-то грешит. Это глубоко запало в душу ребенка. С этих пор стоило мне сказать, что какое-либо действие или помысел — грех, он обещал не грешить и не огорчать Господа и сдерживал свое обещание. Или, по крайней мере, старался сдержать.

Помню, как по телевизору в то время часто показывали какой-то сюжет об Иоанне Крести-геле с песней. Не помню содержания песни, но съемки были потрясающими: Евангельские события, распятие и смерть Спасителя. Телевизор по утрам, собираясь на работу, в полглаза, смотрела я. Илья же услышал эту песню один раз и запомнил на всю жизнь. С ним случилась истерика, когда он увидел, как мучают и распинают Господа, и всякий раз, когда он слышал знакомую мелодию, то забивался под кровать или под одеяло и кричал, что не может ни видеть, ни слышать этого. Думаю, что в его сознании произошел определенный перелом: иконы иконами, мои рассказы —это одно, но на иконах Господь как бы и далек и не совсем реален для детского сознания. Тут же он увидел, что Иисус Христос — живой Человек, что Он жил и чувствовал, подобно нам, Он ходил по земле, у Него была Мама, которая страдала вместе с Ним, когда Его мучили и распинали. Илюша все повторял: «Почему, за что они Его мучили, прибивали гвоздями и за что убили?! Ведь Он не сделал ничего плохого, Он их любил!! Мамочка, мамочка, почему люди так с Ним поступили?»

Не скрою, я и сама не могла сдержаться и не плакать. Мы с сыном плакали вместе и не стеснялись своих слез. Я уговаривала его не плакать, рассказывала о Пасхе, о Светлом Христовом Воскресении, говорила, что Господь воскреснет спустя три дня. Но мой мальчик был неутешен. Его потрясли муки, которым подвергли Господа. Почему? И за что люди так жестоко обошлись с Ним? Я отвечала сыну, что люди бывают злы и грешны, и поэтому оказываются неспособными оценить Божьей Любви к ним. Тогда сын мне сказал, что ненавидит грех. Но ненависть к греху — ненавистью, а не грешить-то тяжелехонько, не всегда получается быть таким, как тот, кто «ходяй непорочен и делаяй правду, храняяй истину в сердце своем».