О верности крыс - [35]

— А?.. — обернулся он.

— Что делаешь, спрашиваю, — повторил Мийгут. Он сел на край сундука, поставил чернильный камень себе на колени и взял в левую руку брусок чернил — растирать, готовить краску к возвращению хозяина.

— Дракон… — сказал Шонек и замолчал: слов не хватало. — Кто рисовал?

Мийгут заглянул другу через плечо.

— А, это. Не знаю, она тут уже давно. Давней меня. Я спрашивал мэтра — он не знает. Говорит, хлам, никто не купит. Ширмы, говорит, должны быть яркие.

— Ничего себе, хлам! — возмутился Шонек. — Ты видел, как пасть выписана? А лапы? Он как будто улетит сейчас! О клыки порезаться можно!

— Люди покупают яркое, — пожал плечами Мийгут.

— В "Маэтишеной" купили бы, — буркнул Шонек. — Я бы купил.

Мий засмеялся, снова принимаясь шуршать чернильным бруском о камень.

— А я бы не продал. Только мэтр — не я. А в "Маэтишеной" — куда им ещё одна ширма?

Шонек вздохнул и взъерошил рукой волосы. От нарисованного дракона чудился слабый запах свежести и еловой хвои.

— А этот лорд чего хотел?

— Какой? А, что сейчас вот был? Он миниатюру заказал, копию с портрета отца. Кучу денег выкинул.

— А кто это? — спросил Шонек, роясь в сумке.

— Дхонейдо о-Баррейя. Носится с этим портретом, как будто живьём отца не видит… Это у тебя что? — Мийгут потянулся к листкам, которые достал Шонек.

— Это я тебе наброски принёс показать. Недавно поединок был, вся столица гудела: Каджи и этот приезжий, Роске… Посмотришь?

— Спрашиваешь!

_______________

1Слепой — эпитет Кеила, бога смерти

2Хофо-философ и Таго-воин — ипостаси Оа-Дракона, отца Вечных. Хофо, белый дракон, — его левое крыло, Таго, багровый, — правое.

Кошка

2272 год, 29 день 5 луны Ппд

район Нижнего порта, Эрлони

Кошка сидела на крыше и скучала. Город нахохлился и замер, сердито вздыбив крыши под холодными порывами ветра. Ветер рваными наскоками бросался на дома и стены Эрлони. Холодный до того, что потоки воздуха делались бритвенно острыми. На двух островах обычным был другой ветер, влажный и мягкий, промозглый, обволакивающий. Только иногда, когда заморозки студили небо и воду до искристой голубизны, а солнце накануне марало западные пирсы пылающе-алой кровью, — тогда с северо-востока, с озера, прилетает это злое и беспокойное горе, которое столичные арнакийцы называют "хриссэ". Кошка удобно устроилась у печной трубы, находя в положении двойную выгоду: кирпич трубы не только прикрывал от ветра, но и охотно отдавал тепло. Уютно пахло дымом, перебивая всегдашний запах воды и рыбы.

Стриж пролетел совсем близко, шевельнув движением воздуха прядку на Кошкином лбу. Девчонка со вкусом потянулась и убрала волосы в капюшон замшевой куртки. Можно было, конечно, решить вопрос обогрева проще: спуститься вниз, в "Нору", поболтать с Клойтом, пощуриться на огонь… Это не решило бы главной проблемы — скуки. От этой проблемы Кошка хотела избавиться с помощью Хриссэ: попробовать вместе вспомнить ту связку, которую мэтр Ошта показывал на прошлом занятии. Но Хриссэ под утро явился домой со свежедобытой где-то пылью, и теперь не меньше чем до вечера для общества потерян. Занял один целую комнату, ловит бабочек и во всеуслышание радуется жизни. Когда к нему было сунулся Лорд, Хриссэ его вежливо попросил: "Если ты мне мерещишься, помахай правым хвостом. Если нет — левым". Лорд вежливости не оценил и долго читал пыльнику нотацию о вреде дурманящих смесей. Тот слушал, кивал, скорбно вздыхал, а под конец разрыдался и сказал, что для такого замечательного человека ему даже пыли не жалко… Лорд от предложенного угощения отказался, психанул и хлопнул дверью. А Кошка ушла на крышу, выведя из этой истории печальную мораль, что всякое развлечение быстро заканчивается.

В последнее время она всё больше сидела в людской "Башен", у лорда тэрко: терпела Тлатту и выуживала из её трескотни крупинки здравого смысла. Здравый смысл и Тлатта, судя по всему, сходились редко и ненадолго. Лорд тэрко забредал домой ещё реже, душевно огорчая этим Кошку. К тому же, проводить в "Башнях" все дни было бы глупо, последний раз Кошка была там вчера, и потому сегодня сидела на крыше, смотрела на город и скучала. В голову лезла история с кольцом, история с Джито и прилагающийся к историям ол Баррейя. Обе истории, вроде, уже теряли актуальность. Кольцо лорд тэрко торжественно вручил Его Величеству Нактирру три дня назад. А Джито, не получив поддержки Лиса, боялся высунуть нос наружу. По поводу первого Кхад бесилась, по поводу второго — радовалась, и одно другим было отлично уравновешено. Впору бы беспокоиться о более злободневных вещах. О разговоре с Призраком, например.

О Призраке думать не хотелось почти так же сильно, как общаться с Тлаттой.

Кошка подтянула ногу под себя, зацепив осколок черепицы. Подобрала глиняный кусочек, подбросила его на ладони, размахнулась и кинула его в полосу дыма, стелющуюся по краю крыши — и вниз по улице, по направлению к Глинянке. Что бы ни вышло из разговора с Призраком, — думала Кошка, — серьёзных проблем не будет. Нхарий, конечно, посильней кого угодно из кхади, но он один, а кхади три десятка. С другой стороны…

Кошка снова переменила позу, подтянув к себе вторую ногу. С другой стороны, если ол Баррейя убедит Нхария работать на рыбаков, это будет… неприятно. Неприятней будет только если лорд тэрко продолжит так же тесно сотрудничать с белыми. Куда как лучше, если ол Баррейя и Святейший Мастер Джатохе перецапаются, а нка-Лантонц с ол Жернайрой их грызню поддержат и присоединятся. Тогда на рыбалку у лорда тэрко времени точно не будет. Но усиление охраны храмов и смешанные бело-коричневые отряды на улицах пока наводят на мысли о гражданской сплочённости сынов отечества, а не о гражданских склоках. Кошка вздохнула и поёрзала спиной о трубу, умащиваясь.