О вере, неверии и сомнении - [10]

– Вот Евангелие. Что такое оно есть? Мы говорим: “Откровение” Божественное, “Слово Божие”. Если “откровение”, то оно не доказывает, а просто показывает, “открывает” нам тот мир, его несомненную действительность и истину. Ну, вот я открою, где попало; и мы с вами почитаем, и – увидим тот мир.

Я открыл случайно Евангелие от Марка, и пальцы упали на конце 5-й главы. Читаю ей про воскрешение дочери архисинагога:

– “И, взяв девицу за руку, говорит ей (Христос): талифа, куми! что значит: девица, тебе говорю, встань.

И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати. Видевшие пришли в великое изумление. И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал; и сказал, чтобы дали ей есть” (ст. 41-43).

– Ну посмотрите, – говорю. – Разве же не очевидно вам, что все это записано достоверными очевидцами?! Ну, скажите: зачем бы им писать о девочке-полудевице, что она, по воскресении, “начала ходить” по комнате?! Не все ли равно: ходила ли, сидела ли (ср. Деян. 9, 40-41) Тавифа, воскрешенная ап. Петром, “открыла глаза свои и, увидев Петра, села. Он, подав ей руку, поднял ее…” И, однако, эту деталь очевидцы заметили и записали. Св. ев. Марк, как известно, писал со слов своего учителя ап. Петра, который был при этом чуде с Иоанном и Иаковом (ст. 37). И их самих удивило это хождение: только что была мертвою, а теперь уже гуляет, как здоровая. Известно же, что дети не любят сидеть, а любят двигаться, делать что-нибудь. И Апостол объяснил именно этим: ей было тогда еще лишь “около 12 лет”… Девочка еще… А потом: “дайте ей есть”… Другая замечательная деталь; хотя и ходила она по комнате, но за болезнь все же ослабла; и Спаситель и об этом позаботился. Ну, – говорю, – скажите сами (вы – честная и умная девушка) – разве не очевидно всякому непредубежденному уму и сердцу, что это все действительно было? Ну разве же в самом деле не “открылось” и вам, что все это – истина? А если истинны эти 2-3 стиха, то истинно и все, что выше и ниже написано о Христе и об Отце Его и Духе Святом и вообще все то, что открыто в Евангелии о том мире?! Скажите сами.

– Да, это верно! – тихо подтвердила смущенная писательница. – Это правда.

– Ну, идите же с миром, а завтра причащайтесь. Если же найдут снова на вас сомнительные помыслы – то не обращайте на них ни малейшего внимания. Будьте спокойны и тверды: вы видите, что все это “в самом деле” было и есть.

Она ушла совершенно умиренная.

В Великую Субботу причастилась. Только что я возвратился из храма в свою комнату, приходит и она, чрезвычайно радостная. Я любил приглашать причастников на чай.

– Пожалуйте, пожалуйте! Входите!

– Нет, я не останусь. Я лишь на одну минуту забежала. – Да вы бы хоть чаю выпили?!

– Нет, нет, нет! – говорит она, все продолжая стоять в коридорчике.- Я только пришла сказать вам, что произошло со мною во время причащения…

Я молчу… Она, секунды две-три передохнувши, сказала:

– Во время причащения мне явился Сам Господь Иисус Христос.

(А дальше я вот уже не помню подробностей, сообщила она лишь очень кратко.)

– Вот об этом я и забежала сказать Вам! И, получив благословение, она, радостная, сияющая пасхальной озаренностью, быстро убежала…

После я никогда больше не встречал ее… Где-то ты, душа Божия? Верю, что бы ни случилось с тобою, но Христос не напрасно тебе явился как-то особенно очевидно после Причащения… Не даст Он тебе погибнуть ни в омуте житейском, ни в бездушной лжи неверия… Еще – о деточках.

В Симферополе в семье Р-х умирал 3-летний любимец. Родители плачут. А он говорит им: “Домой, домой ухожу”.

Граф А-н

[7], в присутствии членов Синода, в 1920 г., в Херсонском монастыре рассказал о своих девочках (Марфиньке и, кажется, Наденьке) следующее:

– Они уже были в постельках (в Ялте). Я, по обычаю, вошел к ним в спальню, чтобы на ночь перекрестить их. Двери отворялись бесшумно. Слышу их разговор:

– А как ты думаешь: они ныне придут к нам? – говорит одна

– Я думаю, придут…

О ком это они? – о родителях, что ли? Спрашиваю:

– Кого вы ждете еще? Кто – придут?

– Ангелы, – просто ответили они.

– Какие ангелы?

– Беленькие, с крылышками.

– Они к вам ходят?

– Да!

Я больше ни о чем не спрашивал. Молча перекрестил и со слезами радости вышел.

Жена у него тоже – “святая”, из рода князей Барятинских… О ней тоже нужно было бы записать знающим жизнь ее… Смиренница была… И чистая… И верующая душа…

Лишилась всего, но она никогда не роптала не только на Бога. но даже и на большевиков… Святые были и из аристократов, а не только из простого народа…

Об ангелах еще припоминаю рассказ еп. Тихона (тогда еще архимандрита) (Тищенко), бывшего настоятелем в Берлинской Русской Церкви. В 1923 году я был приглашен читать лекцию на съезде Христианской молодежи в городке Фалькенберге, недалеко от Берлина. Был и о. архим. Тихон. Он был очень образованным богословом, инспектором в Киевской Духовной Академии, магистром. Происходил из крестьянской семьи, из г. Белой Церкви. У них была большая семья; человек 7 детей. Последний ребеночек – Мария опасно заболела. После нескольких бессонных ночей мать их, положивши дитя возле себя на кровать, заснула. А мальчик – тогда еще Тимофей – сидел у окна.