О вечном - [3]

Пока стрела беспечную не ранит,

Свободной жизни положив предел, —

Так жил и я — и дни мои летели,

Но вдруг, блеснув в их праздничном апреле,

Твой взор мне в сердце кинул сотню стрел.

* * *

Нет, ни камея, золотом одета,

Ни лютни звон, ни лебедя полет,

Ни лилия, что над ручьем цветет,

Ни прелесть роз в живом луче рассвета,

Ни ласковый зефир весны и лета,

Ни шум весла, ни пенье светлых вод,

Ни резвых нимф веселый хоровод,

Ни роща в дни весеннего расцвета,

Ни блеск пиров, ни ярой битвы гром,

Ни темный лес, ни грот, поросший мхом,

Ни горы в час вечернего молчанья, —

Ни все, что дышит и цветет вокруг,

Не радует души, как этот Луг,

Где вянут без надежд мои желанья.

* * *

Дриаду в поле встретил я весной.

Она в простом наряде, меж цветами,

Держа букет небрежными перстами,

Большим цветком прошла передо мной.

И, словно мир покрылся пеленой,

Один лишь образ реет пред очами,

Я грустен, хмур, брожу без сна ночами,

Всему единый взгляд ее виной.

Я чувствовал, покорный дивной силе,

Что сладкий яд ее глаза струили,

И замирало сердце им в ответ.

Как лилия, цветок душистый мая,

Под ярким солнцем гибнет, увядая,

Я, обожженный, гасну в цвете лет.

* * *

Когда прекрасные глаза твои в изгнанье

Мне повелят уйти — погибнуть в цвете дней

И Парка уведет меня в страну теней,

Где Леты сладостной услышу я дыханье, —

Пещеры и луга, вам шлю мое посланье,

Вам, рощи темные родной страны моей,

Примите хладный прах под сень своих ветвей.

Меж вас найти приют — одно таю желанье.

И, может быть, сюда придет поэт иной,

И сам, влюбленный, здесь узнает жребий мой,

И врежет в клен слова — печали дар мгновенный:

«Певец вандомских рощ здесь жил и погребен,

Отвергнутый, любил, страдал и умер он

Из-за жестоких глаз красавицы надменной».

* * *

О воздух, ветры, небеса и горы,

Овраг и дол, леса в листве резной,

В брегах витых ручей с водой шальной,

О вырубки, густеющие боры,

Пещеры мшистые, пустые норы,

О лист лозы и колос наливной,

Луга, цветы, Гастин, Луар родной,

Мои стихи, в которых грусть укора!

Прощаясь, болью полон через край,

Очам не в силах я сказать «прощай» —

Тем, что избыть мне не дают печали.

Я б вас просил, дол, ветры и трава,

Брега, ручьи, овраг и дерева,

Цветы, чтоб вы привет мой передали!

* * *

Ни щедрые дары из нежных рук

Прелестных женщин, гибких, как тростинки,

Ни ласки, ни ночные поединки

Не стоят ни одной из сладких мук,

Тобою мне дарованных, мой друг.

Живу надеждой тоньше паутинки,

Иной я не ищу себе тропинки

И бережно лелею свой недуг.

Мучения мои благословенны.

Свое ярмо благословляю, пленный,

Самою жизнью за любовь плачу.

Благословляю молнийные вспышки

В твоих глазах, Амура-шалунишки

Огонь под стать холодному мечу.

* * *

В твоих объятьях даже смерть желанна!

Что честь и слава, что мне целый свет,

Когда моим томлениям в ответ

Твоя душа заговорит нежданно.

Пускай в разгроме вражеского стана

Герой, что Марсу бранный дал обет,

Своею грудью, алчущей побед,

Клинков испанских ищет неустанно, —

Но, робкому, пусть рок назначит мне

Сто лет бесславной жизни в тишине

И смерть в твоих объятиях, Кассандра.

И я клянусь: иль разум мой погас,

Иль этот жребий стоит даже вас,

Мощь Цезаря и слава Александра.

К КАССАНДРЕ

Ни годы долгие разлуки, ни забвенье

Не в силах притушить ни на одно мгновенье

Моей любви к тебе, Кассандра, вечный пыл.

Я все еще твой раб смиренный, как и был.

Ты мне дороже глаз моих, дороже крови.

Ты в каждом помысле, мечте и в каждом слове.

Навек избранница моей цевницы ты.

Пою тебя, твои прелестные черты

И взоры, что, хотя не раздирают кожи,

На стрелы остротой губительной похожи:

Они вонзаются в подставленную грудь,

Грозя и легкие, и сердце мне проткнуть,

И с юных лет от них нет никакой охраны.

Невидимые те неизлечимы раны.

Рассудок мой в плену, и жизнь моя в плену.

Плен этот сладостен, его я не кляну.

Безмерно радуюсь, что благостной судьбою

Мне снова свидеться назначено с тобою,

Чей образ в памяти, на лучшей из гравюр,

Рукой искусною запечатлел Амур,

Когда передо мной предстала ты впервые!

Пусть время, что крушит и стены крепостные,

Крупицы юности похитило у нас,

Мы молоды еще, не отошел наш час.

Забыть ли первое свидание влюбленным?

Меня приветствуя без слов, полупоклоном,

Ты в грудь мою стрелу вонзила, с этих пор

Она сидит во мне, конец ее остер,

Но пусть и раненый, я, кровью истекая,

Благодарю тебя, Кассандра дорогая!

И будь я королем, клянусь, высокий столп

Воздвиг бы в честь твою, для поклоненья толп,

Чтоб с поцелуями к подножью припадали.

Как долго нас с тобой разъединяли дали!

Я был как истукан, бесчувственный, чужой

Себе и всем, но вот воскреснувшей душой

Я снова чувствую и радуюсь и плачу.

Отныне все в судьбе своей переиначу…

Любимая! Тобой мечты мои полны.

Твоим сиянием глаза ослеплены,

Как в тот апрельский день, святой и незабвенный,

Когда мы встретились, мой друг благословенный!

То животворная была пора весны,

Весеннею порой мы снова сведены.

К тебе взволнованно я простираю руки:

Да буду счастлив я, как тосковал в разлуке!

* * *

Я плачу, плачь и ты, мой грустный дом,

По госпоже, чей лучезарный взор

Обоих нас, вступая с солнцем в спор,

Дарил и ярким светом и теплом.

Амур меня хранил своим крылом

Злокозненной судьбе наперекор.

Но все, чем был богат, с недавних пор

Утратил я, терзаемый стыдом…