О вас, ребята - [6]

Городовой сел, положил фуражку на соседний стул.

— Может, чайку или… покрепче чего? — предложила мать.

— Спасибо, Варвара. Не до чаю! Генерал гневается!.. Это ж надо — весь праздник к чертям!.. Твой-то с утра ушел?

— Не то чтоб с утра, а рано — часиков в двенадцать…

В комнате наступила неловкая тишина. Городовой посмотрел на мальчишек, увидел игрушку.

— Покажи-ка!

Климка молча подал ему кузнецов.

— Отец сегодня подарил, — пояснила мать.

Городовой несколько раз нажимал на пружинки, усмехался, когда молоточки били по наковальне, и вдруг насупился. Его поразило сходство кузнецов с тем рабочим, которого он видел на шаре Деда Мороза.

— На ярмарке был? — спросил он у Климки.

— Бы… был! — заикаясь, произнес мальчишка и зачем-то оглянулся на дружка.

Шурка сидел под елкой и боялся пошевелиться. Какая-то сила так и хотела повернуть его голову в ту сторону, где за густыми еловыми ветками матово поблескивал шар с рабочим.

— Был, значит? — переспросил городовой. — И что же ты видел?

Климка подвинулся к матери.

— Н-н-ничего!

Мать положила руки на его плечи, прижала к себе.

— Что он мог там видеть, Николай Кузьмич!..

— Погоди, Варвара! — остановил ее городовой. — Ты лучше выйди, а мы тут разберемся.

Он подмигнул матери: мол, не бойся, не съем твоего сына, иди спокойно. И она, доверившись ему, пошла к двери. Только в ее глазах, как смутное предчувствие несчастья, опять появилось грустное выражение.

Городовой за руку подтянул Климку к себе.

— Деда Мороза видел?

— Не видел! — ответил мальчишка, чувствуя, что вместо страха и растерянности в нем пробуждается упрямая злость.

Городовой подтащил его еще ближе, сжал коленями и поверх головы Климки посмотрел на Шурку и поманил его пальцем. Когда тот подошел, городовой поставил и его между своих угловатых коленей.

— А ты видел?

— Конфеты видел… Большущие! — срывающимся голосом ответил Шурка.

Глаза у городового были бледно-голубые и какие-то липкие. Он по очереди смотрел на мальчишек и молчал. Может быть, на этом все бы и закончилось, но Климка допустил ошибку. Мальчишки стояли бок о бок, плотно прижатые друг к другу коленями городового. Климка чувствовал, как дрожит рука Шурки, и, чтобы подбодрить дружка, быстро пожал ему пальцы.

Городовой заметил это движение. Его правая рука потянулась к лакированному ремешку, поблескивавшему на Климке. Городовой расстегнул его и сложил вдвое. Левой рукой он пригнул головы мальчишек к своему животу.

— Начнем с богом! — услышал Климка и по движению руки городового догадался, что тот крестится.

Шурка захныкал тихонько и жалобно. Климка сердито боднул его головой.

— Скажете, когда хватит, — предупредил городовой и хлестнул ремнем по спинам мальчишек.

Климка рванулся, но рука городового, как прессом, давила его сверху. Тогда Климка размахнулся ногой и стукнул валенком по сапогу городового.

— Ах ты, звереныш!

Ремень со свистом опустился на мальчишек — раз, еще раз… И вдруг рука с ремнем остановилась. Климка не услышал, а скорей догадался, что кто-то вошел в комнату. Мальчишка выпрямился и оглянулся. В дверях стоял отец. Он был страшен: лицо перекошено злобой, без шапки, волосы припорошены снегом, на полушубке — кровавое пятно. Пальцы все еще сжимали обрывок веревки. Сзади стояла мать, боязливо трогала его за плечо и повторяла со слезами:

— Петруша! Уймись!.. Петруша! Родной!..

Все, что было потом, Климка помнил плохо. Звенели игрушки на елке, когда отец выбрасывал городового из комнаты. Плакала мать, прислонившись к стене. Захлебываясь, надрывались на улице полицейские свистки. Климка каким-то образом очутился на крыльце. Рядом под окнами отец дрался уже с двумя городовыми. Потом их стало больше. Отца скрутили и поволокли со двора на улицу. А Климка вбежал в дом, вытащил из-за елки шар и опять выскочил во двор. Ему казалось, что все еще можно уладить. Стоит только отдать шар — и отца отпустят, и все будет как прежде: мирно, спокойно и празднично. Он выбежал с шаром за калитку на темную улицу и крикнул:

— Возьмите!

На него никто не обратил внимания.

Окруженный городовыми, отец стоял около саней. В них Климка увидел генерала. А вокруг в быстро наступавших сумерках густела толпа. На крыльце кабака Климка заметил Шурку, его отца и еще несколько подвыпивших рабочих.

Один из городовых докладывал что-то генералу. Климка слов не слышал, но видел, как генерал взял у кучера кнут и хлестнул отца по лицу.

— Возьмите! — снова закричал Климка и высоко поднял руку с шаром. — Возьмите! Вот он!

На этот раз его услышали. И городовые, и толпа вокруг — все посмотрели на шар, на рабочего, замахнувшегося тяжелым молотом.

Шуркин отец, пошатываясь, сбежал с крыльца.

— Ты что ж это? — Он укоризненно помотал головой. — Это не игрушка! Это вроде флага получается! А ты его — врагам! Не положено!

Он взял шар.

Генерал прокричал что-то. Городовые, оставив Климкиного отца у саней, ринулись к шару. Но и толпа пришла в движение. Шуркин отец и Климка оказались в гуще людей. Какой-то мужчина басовито сказал:

— Пьяным флаг тоже несподручно! Дай сюда!

Климке показалось, что этот голос ему знаком. Он даже подумал, не Дед ли это Мороз? Мужчина поднял шар над головой и крикнул: