О том, как Нил всю деревню заразил (быль в стихах) - [2]

Но уж очень то досадно,

Что со времем сыпь та сгинет,

Кожа станет вся здорова,

Но лишь месяц эдак минет

Будь ты проклят! — Вышла снова.

«И во рту такие бляшки,

Вроде клочьев от бумажки:

Не дают порой глотать…

А когда ложишься спать,

Ноги ноют — свет не мил,

Слоено зайца день ловил.

— У Хрисанфия желтуха,

Пров оглох на оба уха,

Глаз гноится у Ипата:

Да, уж ждет тебя расплата!

— А у Глеба под горою:

Смех и горе (но не скрою)

Сам не видел — говорят,

Что меж ног вилки сидят:

Как капуста сыпь слоится,

Парень выйти то стыдится.

— У Петра осип вдруг голос,

У Фомы крошится волос,

Ввиде маленьких плешин,

У Маланьи помер сын,

Лишь родился на неделе,

— Пузыри пошли на теле.

А Орина… Ну дела!

Вовсе мертвым родила.

— Мы сперва совсем не знали,

Чтож, пройдет — предполагали.

Сыпь, как сыпь — бывает всяко,

А потом уже однако беспокойство охватило.

— А когда кузнец Вавило

(Человек бывал в народе)

Заявил нам раз на сходе,

Что та хворь «дурной» зовется

И уж коль кому привьется:

То хоть лоб разбей в соборе,

Хоть поставь лампаду с море,

Хоть к мощам раз в день ходи,

Хоть быка попу сведи,

Кайся вправду иль для виду,

А отслужат панихиду,

— То такой поднялся стон: Выноси иконы вон.

— И все к нам: «Вы виноваты!

С вас пошло то, супостаты,

С сатаною вы спознались,

С тою сыпью всюду шлялись,

В праздник в гости приходили,

Вместе с нами ели, пили,

Брали воду у запруды,

— Батажьем бы вас, паскуды!

Я сначала запирался,

А потом во всем сознался

Рассказал… и не без слез,

Кто заразу к нам занес».

Плачь, ругайся до икоты:

Не убавишь тем заботы.

И надумал тут же сход

Слать за бабкой в Красный Брод.

Вот приехала старуха

(Помянешь лесного духа).

Нос, ну шире той мутовки,

Из бровей совьешь веревки,

Щеки оспой извело,

На одном глазу бельмо.

Дней с пяток она мудрила:

С уголька водой кропила,

Облизала глаз Ипату,

Федьку клала на лопату,

Пошептала Киру в шапку,

Раздала корней охапку

И неменьше полгоршка

Что то вроде порошка.

— «Дескать сыпьте в самогон

И болезнь изыдет вон!»

^{„Облизала глаз Ипату“}

— Ждем неделю, две, четыре,

А болезнь все шире, шире.

«Видно мало с нас доходу»,

— Шлем опять за ней подводу.

И была тогда потеха:

С‘ездить взялся кум Тереха…

Вот зашел он к бабке в хату

— «Так и так привез мол плату,

А чтоб легче, нет и речи…»

— Комом пала ведьма с печи:

«Чтоб вам сгнить на этом свете,

Перед чертом быть в ответе,

Языки б у вас отсохли,

Чтоб вы всей деревней сдохли,

— Чуть не в бороду вцепилась,

— Я сама ей заразилась!!»

«Да, нагрянула беда,

Вот не думал никогда.

Ну, да что с тобой брехать:

Порешил я в город ехать.

К воскресенью доберуся,

Там за писарем Маруся,

^{„Я сама ей заразилась!!“}

Кузнеца Вавилы дочь:

Попрошу ее помочь

Нам, в паскудном деле этом,

Иль указом, иль советом».

VI.

«Слышь, сосед, Касьян то наш,

— Вот подика не уважь!

Бородою зря не трес

Взял, да дохтура привез.

Не иначе — будет смотр…»

говорил Антону Петр.

VII.

На поляне собран сход.

Всяк стремится быть вперед:

Давят так — ну стой и плачь;

Держит речь приезжий врач.

 «Так-то, братцы, за два дня

Осмотрел деревню я…

Чуть не все болезнью той,

Что народ зовет «дурной»

Друг от друга заразились!..»

«Мы, конешно, не учились!

— Перебил его Ипат,—

Но вот люди говорят,

Что та хворь лишь тех разит,

Кто со всякой бабой спит.

Ну а, как у Фомки, Гришки:

Ведь они еще парнишки?

Иль Кузьмовна? Ей под сто…

Нет, товарищ, тут не то!

Не иначе кто-то «сглазу»

Напустил на нас заразу!»

«Это Нил, собачий сын!»

захрипел кривой Мартын.

«Он и он, никто иной…»

пронеслося над толпой.

«То и нет его нигде!

словно пень сидит в избе».

«Волоки его на сход

Поморочил он народ!»

«Так, ведут!»

«Как лист трясется!»

Все равно ведь отопрется».

«У, проклятый хулиган!

Дай в загорб ему Иван!»

«Тише, братцы!» — крикнул врач.

«Брось ты, дядя, не чудачь.

^{„Дай в загорб ему, Иван!“}

Постыдись на сходе драться:

Надо прежде разобраться,

Кто на деле виноват,

А потом уж бить в набат.

Я ведь тоже не дремал От Касьяна все узнал!»

— «Ну, заткни, ребята, глотки!

Эй вы, бабы, вот трещотки!

Подавись ты там, Сысой,

Чо орешь, как кот весной!»

«Где и как ты заразился?»

К Нилу доктор обратился.

— «Эх, ребятушки, простите!

Бейте после, коль хотите

Нет таиться больше сил…»

начал громко бедный Нил.

— «Хмель ведь, хмель всему виною,

 Было дело, уж не скрою…

Навернув бутылок пару,

Шел я в праздник по бульвару…

Тут случись одна девица,

Кто такая, что за птица?!

Ну, не знаю и не знал,

Только я с ней ночевал!

Через три недели ровно,

Где, сказать то неудобно,

Вижу язва появилась.

Не болела, не зудилась…

— Мы в казармах малость знали,

Нам ведь лекции читали,

Что де есть болезнь одна

И коварна и страшна,

Что у ней вот то начало.

Сколько раз уж я бывало

В околодок направлялся,

Ну да как-то все стеснялся…

Как на грех побывка тут.

Глядь, той язвочке капут:

Подживает по краям

И решил я ехать к вам.

— Но в дороге — вот поди:

Появились те угри.

Что тут делать? Воротиться?!

А заставят, как лечиться:

Пропадет побывка зря…

Ну, а если у меня,

Сыпь с простуды, иль с устатка.

И решил я для порядка

Осторожным дома быть,

Чтоб кого не заразить.

Пусть сведет мне руки, ноги,

Гром прихлопнет средь дороги:

Жил все время средь родни,

А чтоб к девкам ни-ни-ни!

— И как в город воротился,

То к врачу тотчас явился.

Он… он… сифилис признал,

Тут я больше не зевал.