И совсем уж трудно поверить, что тот роман с Кристиной прямо или косвенно породил ещё несколько жизненных линий, имевших значение. Пожалуй, один маленький пример есть смысл привести сразу, остальные — по мере.
Итак — январь, третье число. Первая ссора только-только погашена. Вполне дурным образом. То есть, Кристина с подружкой и кавалером той подружки заявились в гости к нашему общему знакомому, там подружка, уж не знаю, по делу или просто так, возревновала, в некоторой панике позвонила мне, через пару часов привезла Кристину, посидела часок с нами да и отбыла восвояси. Сидим мы, пьём чай, миримся… Звонок в дверь. Появляется мой давний друг и однокурсник Андрей. Он уже много лет живёт в одном сибирском городе и, приезжая в Москву раз в несколько лет в очередную командировку, непременно заходит в гости. Со всеми вытекающими последствиями.
Разумеется, чай с печеньем тут же сменился водкой с огромным количеством жареного мяса. Юная леди, пребывающая в середине процесса примирения и не имеющая возможности в присутствии посторонних закончить сей процесс предполагавшимся способом, меняет стиль действий.
* * *
– Дядя Андрей, а как с вашей кочки зрения всё это выглядит?
– Что именно, Тин?
– То, что мы с Володей как бы вместе, причём вполне возможно, что с серьёзными намерениями…
– Гм. Тин, а ты не возражаешь, если я тебе не комментировать буду, а иллюстрировать?
Всегда знал, что с чувством юмора у Андрея порядок, более того — оно у него своеобразное, блестящее и весьма неожиданное. Но эдакого…
– Так вот, понимаешь, Тин, Вова у нас — фигура легендарная. Вот месяца два назад и до нашего славного сибирского города дошёл слух, что Вова в очередной раз развёлся.
– Ну и что с того?
– А вот именно то. Как только моя жена Таня услышала — она сей же минут вызвала на ковёр нашу старшую дочку Аллу, которой даже не девятнадцать, как тебе, а вовсе пятнадцать. И повелела той помаленьку готовиться, так как, мол, Вова в Москве опять развёлся, и когда она дорастёт до восемнадцати — мы её за Вову будем замуж выдавать.
Пожалуй, то, что я весьма эффектно, можно даже сказать — картинно, подавился водкой, раза в три увеличило продолжительность всеобщего смеха. Здесь возникает обратная связь: чем больше давлюсь, тем заразительнее ржут эти двое, тем смешнее становится самому, тем сильнее давлюсь, круг замыкается, и нет из него выхода, пока всё содержимое той злосчастной рюмки водки не размажется, наконец, тонким слоем по окрестным предметам. Понятно, что, как только процесс продления жизни методом издавания всякоразных звуков завершился, процесс примирения также оказался успешно завершившимся.
Впрочем — Кристине показалось, что игра идёт несколько слишком в одни ворота, и она тут же внесла свою лепту. Рассказала, как год назад за ней волочился мой старший сын, но успеха не добился. Впрочем, по позже поступившим сведениям, кто там за кем волочился и кто не добился успеха, оказалось вполне себе неоднозначно и мутно, возможно, оно и наоборот всё было, но это уже потом. Сейчас же — мы слушали версию Кристины и весело ржали.
Отсмеялись, допили водку, доели мясо, отбыл Андрей в свой славный сибирский город, прилетел, добрался до дому, лёг на диван, вспомнил сей пассаж и вдруг решил, что столь достойный водевиль непременно следует продолжить. Вот и вызвал, не теряя времени, на ковёр жену Таню и дочку Аллу, благо обе дома были.
– Знаешь, Тань, ты немножко опоздала со своей инициативой. Вова там уже с Костиной дочкой крутит. Но ты, Алла, не торопись расстраиваться. До тебя очередь тоже дойдёт.
Вот так. Забыл Андрей, наверное, древнюю мудрость, что во всякой шутке есть доля шутки, а сюжеты всех хороших водевилей, даже самых идиотских — взяты из жизни. Слишком хороший сюжет закрутил. Накаркал. Таки дошла очередь. Не сразу, конечно, всему своё время. И для рассказа о том — тоже будет своё время.
* * *
Звонок по телефону. Олег, с которым мы в своё время не один десяток пещер излазили, кино вместе снимали, фотографировали… А последние пятнадцать лет — как-то растворились кто где и даже ни разу не созванивались. Проезжал мимо моего дома — и позвонил вдруг. Уж не знаю, откуда телефон-то добыл, я раза четыре переезжал с тех пор. А через десяток минут и зашёл.
– Слушай, Володь, что-то ты как-то не очень здоровым выглядишь. Что у тебя стряслось-то?
– Да знаешь, глупость всякая. Короче, с девушкой расстался.
– И что, расставание с девушкой — для тебя что-то непривычное?
– Да понимаешь, Олег, странный у нас роман был. Она — дочка моего друга и однокурсника, ты его не знаешь, влюбился я как цуцик, а я вообще по жизни остолоп, перво-наперво спросил разрешения у её родителей…
– Ни хрена не понимаю. Налей-ка какого-нибудь растворителя глупости. Что — они против?
– Да нет, наоборот, как раз только «за» были. Костя, как услышал, сказал примерно так: «Если охмурять будешь без запрещённых приёмов — действуй. Но трахаться трахайтесь, а вот всерьёз не советую. Потому как стервь».
– Ну, так и что тебе не нравится?
– Да то и не нравится, что, с одной стороны, замечательная девчонка, а с другой — Костя-то прав был. И как ему теперь объяснять, почему разбежались, ума не приложу.
