О тирании. 20 уроков XX века - [10]

Профессора университетов, студенты, интеллигенты превращались в нацистов, один за другим вступая в “Железную гвардию”. Поначалу они, конечно, не были нацистами. Нас было около пятнадцати человек, мы собирались вместе, разговаривали, пытались найти контраргументы. Это было нелегко… Время от времени один из наших друзей говорил: “Я с ними, конечно же, не согласен, но по некоторым пунктам, тем не менее, следует признать, вот, например, евреи.” и т. д. Это уже был симптом. Недели три спустя этот человек уже был нацистом. Он был захвачен этим механизмом, он все принимал, он становился носорогом. Ближе к концу уже только трое-четверо из нас еще могли сопротивляться.

Задачей Ионеско было показать, насколько дикой является пропаганда на самом деле и насколько нормальной она кажется тем, кто поддался ее воздействию. Используя абсурдный образ носорога, Ионеско пытался шоковым приемом заставить людей обратить внимание на странность происходящего.

Эти носороги бродят по саваннам нашего сознания. Сегодня мы крайне озабочены явлением под названием “постправда” и склонны думать, что пренебрежение к фактам жизни и создание альтернативных реальностей – это что-то новое, постмодернистское. Но здесь нет почти ничего, что бы Джордж Оруэлл не обозначил еще семьдесят лет назад в своем понятии “двоемыслия”. В своей философии постправда воссоздает абсолютно фашистское отношение к истине – именно поэтому ничто в нашем мире не удивило бы ни Клемперера, ни Ионеско.

Фашисты презирали скромную правду повседневного опыта, они любили звонкие слоганы, звучавшие подобно новой религии, и предпочитали красочные мифы журналистике или истории. Они транслировали через новые медиа (которым в то время было радио) барабанный бой пропаганды, который возбуждал в людях чувства прежде, чем они успевали удостовериться в фактах. И сегодня, как и тогда, многие путают веру в отнюдь не безупречного лидера с правдой о мире вокруг нас. Постправда – это предфашизм.

11. Расследуйте

РАЗБИРАЙТЕСЬ ВО ВСЕМ САМИ. ПРОВОДИТЕ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ НАД ДЛИННЫМИ СТАТЬЯМИ. ПОДДЕРЖИВАЙТЕ ЖУРНАЛИСТИКУ РАССЛЕДОВАНИЙ, ПОДПИСЫВАЯСЬ НА ПЕЧАТНЫЕ ИЗДАНИЯ. ОТДАВАЙТЕ СЕБЕ ОТЧЕТ В ТОМ, ЧТО ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИИ В ИНТЕРНЕТЕ РАЗМЕЩЕНА С НАМЕРЕНИЕМ НАВРЕДИТЬ ВАМ. НАХОДИТЕ САЙТЫ, КОТОРЫЕ РАССЛЕДУЮТ ПРОПАГАНДИСТСКИЕ КАМПАНИИ (В ТОМ ЧИСЛЕ И ВЕДУЩИЕСЯ ИЗ-ЗА РУБЕЖА). ОТНОСИТЕСЬ ОТВЕТСТВЕННО К ТОМУ, ЧТО ВЫ ОБСУЖДАЕТЕ С ДРУГИМИ.

“Что есть истина?” Иногда люди задаются этим вопросом потому, что не хотят ничего предпринимать. Самый обычный цинизм позволяет нам ощущать себя модными и альтернативными даже в тех случаях, когда мы вместе со своими согражданами сползаем в болото безразличия. Именно способность распознавать факты делает человека личностью, а наше коллективное доверие общему знанию делает нас обществом. Личность, которая расследует, – это гражданин, который строит.

Лидер, который недолюбливает расследователей, – это потенциальный тиран. Нынешний президент во время своей кампании заявил российскому пропагандистскому медиа, что американские “медиа отличаются невероятной нечестностью”. Он много раз выгонял журналистов со своих пресс-брифингов и регулярно провоцировал у публики ненависть к прессе. Подобно лидерам авторитарных режимов, он обещал подавить свободу слова законодательно, чтобы заглушить критику. Подобно Гитлеру, президент использовал слово “ложь” применительно к фактам, которые были ему не по нраву, и представлял работу прессы как кампанию против себя лично. Гораздо вольготнее он чувствует себя с интернетом, своим источником ошибочной информации, которую он транслирует миллионам людей.

В 1971 году, наблюдая, как в Соединенных Штатах распространяется ложь о вьетнамской войне, политический мыслитель Ханна Арендт находила утешение в том, что в свободном обществе факты обладают способностью побеждать вымысел: “В обычных обстоятельствах лжеца опровергает действительность, для каковой нет замены; независимо от ширины того полотна вымысла, которое может соткать опытный лжец, его никогда не будет хватать, даже если он прибегнет к помощи компьютеров, чтобы прикрыть всю необъятность реальности”. В том, что касается компьютеров, это уже не так.

На президентских выборах 2016 года двумерный мир интернета играл более важную роль, чем трехмерный мир человеческих контактов. Агитаторы, обходившие дома избирателей, встречали удивленные глаза американских граждан, столкнувшихся с тем, что им приходится обсуждать политику с человеком из плоти и крови вместо того, чтобы получать подтверждение своих взглядов из ленты фейсбука. В рамках двумерного интернет-мира возникают новые общности, невидимые при свете дня, – племена с определенными взглядами на мир, легко поддающиеся манипуляциям. Существует и сетевой заговор: его цель – заставить вас постоянно сидеть в интернете в поисках заговора.

Необходима печатная пресса, где истории могут развиваться на странице и в наших головах. Что значат слова президента о том, что женщины должны сидеть дома, что беременность – это “неудобство”, что матери не выдают стопроцентный результат на работе, что женщин следует наказывать за аборты, что женщины – “невежи”, “свиньи” или “собаки” и их можно подвергать сексуальным посягательствам? Что значит, что шесть из президентских компаний стали банкротами, а его предприятия финансировались таинственными денежными вливаниями от неких структур из России и Казахстана? Мы можем услышать об этих вещах из разных медиа. Однако, когда мы слышим об этом с экрана телевизора, мы склонны втянуться в логику спектакля. Когда мы узнаем об одном скандале, он пробуждает у нас жажду к следующему. Стоит подсознательно принять, что мы смотрим реалити-шоу, а не размышляем о реальной жизни, – и уже ни один кадр не сможет политически повредить президенту. Драматизм реалити-шоу должен нарастать с каждым новым эпизодом. Посмотрев видео с президентом, исполняющим казацкие танцы под аплодисменты Владимира Путина, в следующий раз мы, вероятно, захотим увидеть, как он делает то же самое уже в костюме медведя и с пачкой рублей в зубах.